— Возможно. И как вы лично к этому относитесь?
— Но ведь есть уже мнение…
— Потому я и спрашиваю… Вы читали книгу товарища майора «На танках сквозь атомное облако»?
— По-моему, я даже ее рецензировал.
— За что да простит вас бог! — усмехнулся маршал.
— Но я должен быть объективен. Вы понимаете меня…
— Должны — не должны, но понимаем. Многое в нашей жизни требует мужества. Труднее всего приходится тому… Но не будем об этом! Мы с вами разными глазами смотрим на одни и те же вещи.
Генерал и маршал шли молча. Первым заговорил Звонов:
— Я был сегодня в лесу, там такая сушь.
— И в мире тоже. Хоть табличку вешай: «Осторожно с огнем!» Достаточно искры — и все взорвется. А вы… Почитаешь ваши статьи, и плакать хочется. Нет, слишком опасна эта игрушка — ядерная бомба, Если отрицать это, то легко можно разучиться говорить правду своему народу. А ведь именно он всегда выносил все беды.
— Все верно, все верно, товарищ маршал.
К Хлебникову подошел адъютант и что-то шепнул ему.
— Извините, я должен покинуть вас, — сказал маршал и торопливо зашагал к лесу.
— Что ж, пойдемте и мы, — сказал Шорникову генерал. — Меня всегда удивляла твердость характера этого человека. И его какая-то доброта, богатство души. За это он и пользуется такой популярностью в войсках. Но боюсь, ему придется сойти с арены. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Не совсем.
— Жизнь есть жизнь, и она работает против него.
— Теперь я совершенно ничего не понимаю.
— Да вы не утруждайте себя. Просто я был на одном представительном совещании. Каждый видит, что ядерное оружие не просто средство угрозы…
— Вот потому-то нам и надо иметь какую-то защиту в бою.
— Верно говорите.
— И пока что танки заменить нечем.
— И с этим я согласен. Но вы понимаете… Опять вы: танки, танки. И даже такие люди, как маршал Хлебников, могут вас поддерживать. Но…
Он не касается его книги. Не считает нужным вступать в полемику с каким-то майором. Проехался в рецензии…
— Вот такие-то дела, юноша. Тревожит меня судьба Кирилла Петровича. И удивляет, что он будто не замечает ничего. О ком-то сказал: «Горячие головы!» Но, честно говоря, ему терять нечего. Не то что я! Маршал есть маршал!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
После учения Хлебников отпустил адъютанта с «Чайкой», сам пересел в газик и никому не сказал, куда поедет.
До его родных мест было не более двухсот километров. Теперь это не расстояние! Половину пути можно проехать по шоссе, остальное — по грейдерным дорогам.
Какое удовольствие быть вот так, одному, без свиты, не боясь, что куда-то опаздываешь или что-то не успел сделать, — дышится легче и думается яснее.
Газик бежит и бежит. Уже асфальт кончился, пошла полевая дорога, газик ковыляет на ухабах, выбирается из луж.
А на «Чайке» поехал в Москву генерал Звонов. Любил он раньше раскатывать в хорошей машине. Перед самой войной у него была новенькая эмка. Сверкала вся. Появлялся на ней в гарнизонах, производя переполох.
Катит, катит газик. Будто в те страшные ночи перед Перемышлем.
…Густая темнота и гул моторов, бесконечные колонны уставших бойцов. Корпус выступил навстречу врагу. Бойцы идут и верят, что опрокинут и погонят фашистов. И ему, комкору, не хочется разубеждать их: быть может, все окажется проще, чем он думает. А мысли у него самые мрачные. Утешает пока одно — корпус в состоянии драться.
В том, что это война, теперь уже никто не сомневается.
Накануне было получено распоряжение — не поддаваться ни на какие провокации, не открывать огня по немецким самолетам, которые пересекают нашу границу: все недоразумения будут решаться по дипломатическим каналам. И вот дежурный доложил: горят парки, есть убитые и раненые. Целые эскадрильи пошли куда-то на восток. Что делать? А самолеты снова заходят на бомбежку. Дежурный ждет ответа.
Хлебников приказал:
— Открыть огонь из всех зенитных орудий и пулеметов. Я сейчас буду.
Быстро оделся, выбежал на улицу. Там его уже поджидала машина.
Подъезжая к воротам городка, он видел, как бомбардировщики прошли чуть не над самыми крышами казарм. И вдруг начали загораться и падать, взрываться и разваливаться на куски.
Один из самолетов упал возле штаба корпуса, другой на командирские домики, третий зацепил крылом за фронтон столовой. Видимо, немецкие летчики не рассчитывали на ответный огонь. Новые звенья самолетов расстраивались, еще не долетая до цели. По ним в упор били зенитки и пулеметы.