Справа и слева в 2–3 километрах стояли полки нашей же Коммунистической дивизии, с которыми мы установили хорошую связь. Помню, как к нам приехал знакомиться эскадрой кавалерии: все с карабинами, у некоторых пики и револьверы, шашки разные, но в большинстве казачьего образца. Одеты тоже по-разному: в кожаные куртки, ватники, шинели. Усатые, загорелые лица. Мы хорошо поговорили с ними.
А однажды пришел бронепоезд и простоял у нас несколько часов. Мы побывали на нем и познакомились с личным составом. Красноармейцы и комсостав сплошь молодые, сильные ребята. Обращались они друг к другу на «ты» и называли один другого по имени.
В нашем полку отношения между комсоставом и рядовыми были иные — получая приказания от старших, младшие отдавали честь. Помню, это очень понравилось комбригу. Он всецело разделял точку зрения, что такая форма отношений военным подходит гораздо больше.
Находясь на позициях близ хутора Лог в течение нескольких дней, наши красноармейцы заскучали. Обходя позиции, я во всех ротах слышал один и тот же вопрос:
— Когда же в наступление?
Наконец, долгожданный приказ поступил.
Мы должны начать наступление лишь после артиллерийского обстрела неприятельской позиции. Все с нетерпением ожидаем батарею. Пришел артиллерийский наблюдатель. Он долго осматривал позиции белых, затем взял телефонную трубку, назвал цель, расстояние и подал желанную команду:
— Огонь!..
Четыре орудия бьют одно за другим.
Наши роты, соблюдая дистанцию, быстро продвигаются к хутору. Белоказаки почти не отвечают на наш [88] огонь. Позднее выяснилось, что они отошли, оставив небольшое прикрытие, и Лог мы взяли почти без сопротивления.
Это была настолько легкая победа, что она даже вызвала разочарование.
Зато после первого боя под Логом мы потеряли ранеными и убитыми около 300 человек. Большие потери понесли и от болезней.
— Тает полк, — все чаще и чаще приходилось слышать в ротах.
Полк действительно остро нуждался в пополнения, но решить эту задачу было нелегко. Нам хотелось, чтобы по своему составу он по-прежнему оставался бы полком рабочей Москвы. Это наше желание разделял и К. Е. Ворошилов, сам потомственный пролетарий, революционер-большевик. Оставляя пост командующего 10-й армией и уезжая из Царицына 17 декабря 1918 года, он писал в Москву:
«38-й Московский Рогожско-Симоновский полк в 10-й армии один из лучших полков по своей организованности и революционной сознательности. В боевом отношении этому полку, сравнительно молодому в позиционном отношении, могут позавидовать старые испытанные в соях полки.
Пополнение полка однородным элементом крайне необходимо, как в силу огромной убыли его состава, так и по крайней необходимости сохранить в дивизии этот прекрасный пролетарский полк, служащий образцом пролетарских революционных полков.
Весь командный состав полка во главе с командиром тов. Логофетом и комиссаром тов. Моисеевым служит лучшей гарантией того, что полк в будущем не сойдет с пути строго пролетарской революционной дисциплины и высоких боевых качеств.
От своего имени, командующего 10-й армией, лично наблюдавшего героизм полка, прошу срочно выслать пополнение, дабы своевременно приостановить полную гибель лучшего пролетарского красного полка». [6]
Большую помощь в пополнении полка московскими рабочими оказывали Рогожско-Симоновский райком партии [89] и райсовет. Они шефствовали над полком не только во время его формирования, но и позже, когда мы были уже на фронте. По договоренности с Военным комиссариатом Москвы для пополнения 38-го полка в районе было решено создать особый запасный батальон.
Верным нашим другом в Москве был Емельян Ярославский, с которым я все время поддерживал связь.
Однажды в Царицыне я получил от Ярославского маленькое письмо такого содержания:
«Дорогой тов. Моисеев!
Все, что Вы просите, мы выполняем с полной готовностью. Но помните, что к нам обращаются отовсюду, что фронт наш развернулся еще шире, и не думайте, что неполное и несвоевременное выполнение от нас зависит.
Ваши письма очень ценны, мы их рассылаем по районным организациям, в ЦК и ВЦИК.
Шлю горячий товарищеский привет всем вам, стоящим на аванпостах. Уверен, что вы победите.
Да здравствует 38-й Революционный Добровольческий полк Рогожско-Симоновского района.
Да здравствует боевая Красная Армия!
Ярославский.»
Сохранились у меня и некоторые телеграммы из Москвы. В одной из них, переданной по распоряжению тов. Ярославского, говорилось: