— Лейтенант Мэттингли!
— Сэр?
— Возьмите двух солдат и отведите подполковника в бригаду.
— Я, сэр?
— Вы.
Шарп сконфуженно покосился на Гирдвуда, считавшего новобранцев грязью, а себя — великим воином. Покосился и добавил:
— Связывать не надо. И, вообще, помягче с ним.
— Есть, сэр.
Шарп вернулся к форту, над которым в лучах садящегося солнца теперь реяли полковые знамёна. Воняло кровью и порохом, стонали раненые. Стрелок поблагодарил Смита, Карлайна и других офицеров. Уделив минутку раненым, пожелал им поправляться. Поторопил оркестрантов с носилками.
Пришёл понурый д’Алембор.
— Ну, что, Далли?
— Одиннадцать наших убито, сэр. Ранено сорок три.
— Тяжелораненые?
— Около двух десятков, сэр.
— Офицеры?
— Капитан Томас погиб, сэр. — д’Алембор помедлил и поинтересовался, — Означает ли это, сэр, что Гарри получит роту?
— Означает. — смерть смертью, а жизнь идёт своим чередом. Прайс будет доволен.
Одиннадцать убитых и сорок три раненых. Легко отделались.
— Потери среди сержантского состава?
— Только Линч, сэр.
— Линч? Что с ним?
— На куски порвали, сэр. Должно быть, попался группе драпающих лягушатников, сэр. Отыгрались на нём. То ещё месиво. — в словах д’Алембора Шарп расслышал упрёк.
Отчасти капитан был прав. Необстрелянному сержанту не место в штурмовой группе.
— Он заслужил такой конец, Далли.
— Я думал, у нас трибунал решает, кто что заслужил.
Шарп крякнул и неохотно признал:
— Ладно, Далли. Погорячился я.
Не ожидавший, что командир с ним согласится, д’Алембор покраснел:
— А, вообще, сэр, батальон сработал, как часы. Чертовски хорошо, сэр.
Шарп улыбнулся:
— Как там Веллер?
— Из него будет толк, сэр.
— Вот и славно, Далли. Спасибо.
На склоне копошились солдаты, собирая мёртвых и умирающих, пока до них не добрались слетающиеся в предвкушении поживы стервятники.
— Старшина!
— Сэр? — Харпер поднялся к другу.
— Отличная драка.
— Старался, сэр.
Шарп нашёл под ногами французскую фляжку, хлебнул вина:
— Подполковник свихнулся. — он передал посудину Харперу, — Слышал, вы лишились Линча?
— Лишились, сэр. — серьёзно подтвердил Харпер, — Выходит, кончено?
— Кончено и забыто, Патрик. Поздравь от моего имени своих ирландцев.
— Поздравлю, сэр.
Армия уже двигалась мимо кряжа. Громыхали колёса пушек, катящихся во Францию. Шарп оглянулся. Тучи затенили пики испанской стороны гор. Там, за этими вершинами, осталась дочь Шарпа. Там, в крепостях и на улицах городов, на горных перевалах и в речных долинах, Шарп сражался долгих пять лет.
— Э-э… сэр? — лучащийся самодовольством капитан Смит смущённо оскалился и показал вниз. На обочине дороги у подножия холма Шарп узрел группу дам верхом в сопровождении слуг.
Женщины были супругами офицеров полка. Поддерживаемая и охраняемая двумя дюжинами доброхотов из числа подчинённых мужа, к Шарпу поднималась Джейн. Его Джейн.
Два месяца их брака промелькнули, как один миг. Как он ни запрещал, как ни протестовал, Джейн настояла на том, чтобы отправиться с ним поход, и сейчас он был втайне благодарен ей за это.
— Всегда мечтала путешествовать. — объяснила тогда она, — Буду делать наброски с натуры.
— Наброски?
— Я увлекаюсь живописью. Ты не знал?
— Теперь знаю.
Беременная Изабелла, нашедшая Англию неуютной и страшной, договорились с Джейн, что будет ей прислуживать. Харпер рвал и метал, но, как и Шарп, переупрямить свою половину не сумел.
— Ричард! — Джейн очень шла тёмно-красная шаль.
— Любовь моя. — было неловко звать её так в присутствии стольких людей.
Она улыбнулась ему, и нежность захлестнула Шарпа.
— Я встретила подполковника Гирдвуда. Бедняжка.
— Бедняжка. — тепло повторил Шарп.
Она повернулась, окидывая взором поле битвы. Мёртвых британцев уже унесли. Французы, раздетые и разутые, лежали среди камней.
— Я успею сделать эскиз?
— Это обязательно?
— Не дуйся. Я быстро.
Джейн послала мужу воздушный поцелуй и, опустив на землю Раскала, извлекла блокнот с карандашами.
Два месяца, ни о единой секунде которых Шарп не жалел. Стрелок был влюблён и счастлив, от души надеясь, что Джейн испытывает то же самое. Он знал, что в полку посмеиваются над его любовным угаром, но посмеиваются по-доброму. Шарп смотрел, как порхает по бумаге её маленькая ручка с зажатым в пальцах карандашом:
— Мне надо к полку.