— В сторону! Живо! К обочине! — пролаял сзади Гаверкамп, — В канаву! Шевелись, разгильдяи! В канаву!
Капрал Клиссо толкнул Шарпа, стрелок сшиб с ног Харпера, и друзья плюхнулись в придорожную канаву, полную застоявшейся воды. Сзади к колонне приближался экипаж, запряжённый четвёркой лошадей. Мариотт, второй день набиравшийся храбрости постоять за то, что называл «своими правами», начал протестовать и сделал попытку выбраться изо рва, но Гаверкамп был начеку. Ловким пинком отправив белоручку обратно в канаву, сержант встал по стойке «смирно» и отдал коляске честь.
На передке сидели два кучера. Кожаный верх брички был откинут. Девушка-пассажирка держала кружевной зонтик от солнца.
— Иисусе! — поразился Харпер.
— Тише ты! — шикнул на друга стрелок.
Кроме девушки с зонтиком и седовласой дамы в экипаже ехал сэр Генри Симмерсон. Он отмахнулся жирной ручкой от приветствующего его сержанта, и Шарп сжался, когда взгляд поросячьих глазок скользнул без интереса по грязным рекрутам. Не узнал.
— Это же… — начал Харпер, но Шарп его перебил:
— Я знаю, кто это! Тихо!
Девушку с зонтиком Шарп уже встречал четыре года назад. Джейн Гиббонс, племянница Симмерсона, сестра человека, пытавшегося убить Шарпа под Талаверой.
— Стройся! Живей!
Новобранцы выбрались из канавы. Поднятая экипажем пыль ещё не улеглась.
— В колонну по двое!
Шарп посмотрел вслед коляске. Пассажиры восседали на расстоянии друг от друга, и стрелок с надеждой предположил, что Джейн Гиббонс дядю не слишком жалует.
— Шагом марш!
В Карлтон-Хаусе, чувствуя на себе восхищённые взоры придворных, Шарп держал в руках французского Орла, захваченного им под Талаверой, и вот вновь судьба напомнила стрелку о том пропахшем кровью и порохом дне.
Сэр Генри Симмерсон был первым командиром Южно-Эссекского полка, высокомерным вспыльчивым болваном. В панике он решил, что битва проиграна и отвёл полк без приказа. От командования его отстранили, и только Орёл, вырванный у французов, мог спасти честь полка тогда. После ожесточённой схватки Шарп с Харпером завладели заветным Орлом, но на обратном пути Шарпа подстерёг племянник сэра Генри, лейтенант Кристиан Гиббонс. Молодчик сам хотел стать героем, однако в дыму и пламени не заметил Харпера, и тот вогнал ему в бок трофейный штык. Хвастливое надгробие, установленное Симмерсоном на могиле племянника, гласило, что сопляк погиб, пытаясь отбить Орла, и, в общем, не врало, не указывая, впрочем, у кого он надеялся отбить французский штандарт. Над этим-то могильным камнем в церквушке, находящейся, по-видимому, где-то неподалёку от мест, по которым шагали сейчас рекруты, Шарп и встретил впервые Джейн Гиббонс.
И все четыре года, на полях сражений и в полной блох соломе временных пристанищ, во дворцах и на брачном ложе Шарп не мог её забыть. Жена Шарпа смеялась над его причудой, ибо он никогда не снимал снятый с трупа лейтенанта Гиббонс медальончик, хранящий внутри изображение Джейн.
Почему она так запала ему в душу? Потому ли, что воплощала в себе ту Англию, которую вспоминали солдаты, сражаясь в далёкой, выжженной солнцем стране? Золотоволосая, с нежными щёчками и синими глазами того оттенка, что отличает одеяния Девы на изображениях в испанских церквах. Шарп слукавил в тот день. У него не хватило духу раскрыть ей правду о братце. Стрелок промямлил, что тот пал смертью храбрых, и очень смутился, когда она благодарно улыбнулась. Джейн Гиббонс показалась Шарпу в той тёмной часовне существом, принадлежащим иному миру: хрупкая, изящная, чересчур прекрасная для шероховатых лапищ и изуродованного шрамом лица солдата.
Он всё ещё пялился вслед бричке. Должно быть, она уже вышла замуж. Даже в Англии, где, по словам д’Алембора, «…на всех барышень с чистой родословной не хватало женихов с чистыми руками», такое небесное создание засидеться в девках не могло. Встретив её на глухом просёлке в английском захолустье, Шарп почувствовал, как оживает в нём былое влечение. Влечение, способное побороть разум, не устающий твердить: девушка из столь гнилой и вероломной семьи не стоит любви.
— Выше копыта, слюнтяи! — сержант пустил в ход батог, — Быстрей, Мариотт! Ты в армии, а не на танцульках!
Экипаж свернул к усадьбе. Стены её были из кирпича, рамы окон выкрашены в белый цвет. Колонна подошла ближе, и Шарп разглядел, наконец, флюгер. Это был силуэт французского Орла. Чёртова птица просто преследовала Шарпа. Отобранный на поле боя вражеский штандарт спас тогда репутацию Южно-Эссекского полка и карьеру Шарпа. Теперь же, судя по всему, Орёл вновь олицетворял людей, что покушались убить стрелка в Лондоне и, без сомнения, повторят попытку, буде раскроют его здесь.