Он привык к лесной жизни и полюбил трудную работу. Он знал каждый кустик на своем участке, каждого человека в редких окрестных деревнях.
Нет таких зарослей, в которых не побывал бы начальник. В отряде его прозвали Лосем. Зимой на лыжах, а летом пешком Лось пробирался напрямик через бурелом и болота, проваливаясь грузным телом в снежные сугробы или ломая кусты и отмахиваясь от комаров.
Он научился неслышной звериной повадкой проходить по тропинкам и прятаться так, чтобы с двух шагов нельзя было обнаружить засаду. Он стал снайпером.
У перекрестка троп Лось спрятался за толстым деревом. Он стоял совершенно неподвижно, вслушиваясь в шум леса и напряженно вглядываясь в темноту.
Время тянулось томительно медленно.
От неудобного положения затекли ноги, тужурка намокла под дождем, холодная вода текла за воротник, руки закоченели. Очень хотелось курить. Лосю казалось, что ночь давно уже должна бы кончиться, но все так же было темно, все так же выл ветер и скрипели деревья.
Он хотел уже возвращаться на заставу, когда заметил что-то темное, мелькнувшее на просеке. Вынув наган и взведя курок, Лось долго вглядывался в темноту, но больше ничего не видел. Он решил, что снова ошибся.
Вдруг совсем близко, на повороте тропинки, показался человек.
Лось затаил дыхание. Человек шел прямо на него, осторожно раздвигая низко нависавшие ветки. Лось стоял так близко от тропинки и так хорошо видел этого человека, что, казалось, тот обязательно должен был заметить засаду.
Лось хотел поднять наган, но боялся, шевельнувшись, выдать себя. Он следил за каждым движением человека, готовый в любой момент первым напасть на него.
Разошлись облака, и в зеленоватом свете луны Лось совершенно ясно разглядел обтрепанную куртку серого домотканого сукна, сдвинутую набок шапочку и глуповатое рябое лицо, поросшее реденькой бородкой.
Проходя совсем рядом с Лосем, человек поежился от холода и потер замерзшие, красные руки. С вылезшего меха его шапки по шершавому лицу сбегали тонкие струйки воды. Сапоги скользили в размытой земле. Он споткнулся о поваленное дерево, тихо выругался и равнодушно вздохнул. Лось пропустил человека.
Лось понял, что это хитрость: нанятый за большие деньги передовой переходит границу, чтобы проверить, свободен ли путь. Он мало рискует — у него нет никаких документов, он ничего не знает. Но сзади идет настоящий нарушитель, и если бы дозор задержал проводника, нарушитель, услышав тревогу, успел бы бежать.
Лось не ошибся. На просеке снова мелькнула тень, и на повороте тропинки показался второй человек. Он шел большими шагами, слегка наклонясь вперед. Согнув руку в локте, он держал наготове маузер со взведенным курком.
Облака закрыли луну. Стало еще темнее, и нарушитель двигался смутным силуэтом. Лосю вдруг стало жарко. Горячей потной ладонью он крепче сжал рукоятку нагана. Нарушитель прошел мимо, легко перескочив через дерево, о которое раньше споткнулся передовой.
Дальше все произошло необычайно просто.
Лось вышел из засады и пошел за нарушителем. Ветер так громко выл вверху и так скрипели деревья, что нарушитель не мог услышать легких, осторожных шагов за своей спиной.
Лось догнал его и шел совсем близко. Он шел в ногу и ступал точно в те места, куда ступал нарушитель.
Дождь равномерно шумел. Скрипели сосны. Выл вверху ветер.
Лось увеличивал шаг. Нарушитель оглянулся. Лось метнулся в кусты. Нарушитель осмотрелся, постоял, прислушиваясь, и пошел дальше… Между ними снова было большое расстояние. Но Лось опять подкрался вплотную к нарушителю.
Так вышли они на маленькую лужайку. За черной фигурой нарушителя, будто в странном танце, повторяя все его движения, шла черная фигура Лося. Тучи разошлись, и в свете луны длинные тени заплясали по голубоватому мху.
На середине лужайки Лось два раза шагнул шире нарушителя и поднял наган в уровень с головой врага. Почти натыкаясь на его спину, он приставил дуло к виску нарушителя и, нагнувшись к самому его уху, коротко шепнул: «Стой!..»
Нарушитель вскрикнул, выпустил из рук маузер и шатнулся в сторону. Но Лось держал наган на уровне его лица. «Руки вверх!..»
Они шли по лесу. Впереди нарушитель с поднятыми руками, сзади Лось с наганом.
Мерно шумел дождь.
Нарушитель сидел на заставе, в комнате начальника. Он без сапог, в нижнем белье.
В полуоткрытых дверях прохаживался дежурный пограничник. Под окном стоял часовой с винтовкой.
В углу комнаты, на полу, лежал передовой. Он пытался бежать, и его связали.
Начальник Лось сидел за столом и писал рапорт в отряд.
Нарушитель пил чай из жестяной кружки. Обжигаясь и морщась, он говорил с легким акцентом. Он рассказывал, что специально приучил себя не бояться окрика. Если бы пограничник громко окликнул его, он наверняка изрешетил бы его из своего маузера. И что значит наган против такой прекрасной «пушки»? Но когда ночью в лесу он вдруг почувствовал над самым ухом горячее дыхание, когда вместо привычного окрика он услыхал спокойный шепот, — он растерялся. И это, конечно, большое счастье для начальника заставы…
Начальник Лось улыбался, не переставая писать и не подымая головы.
1934
ШПИОН
Его звали Миркин.
Он был блондин, огромного роста и невероятно широк в плечах.
Никто не знал, откуда он родом. Он появлялся в деревнях близ советской границы и исчезал неизвестно куда.
Зимой и летом он ходил в вязаном свитере, серой суконной куртке и высоких сапогах из телячьей кожи с загнутыми для лыж носками.
Никто не знал леса лучше его. В непроходимых чащах он пробирался по тайным звериным тропам.
Он уходил в самую дурную погоду — дождливыми, бурными ночами осенью или в метели зимой — и часто пропадал на целые недели. Потом снова приходил в деревню, молчаливый и мрачный.
Он пил мало, но по вечерам часто сидел в трактирах, никогда не принимая участия в спорах.
К нему привыкли в деревнях, на него не обращали внимания и часто даже не замечали, как он уходил и возвращался.
Однажды поздней осенью Миркин пришел на пограничный кордон с лицом, залитым кровью. Вместо левого глаза зияла страшная черная дыра.
За ним гнались советские пограничники. Собака нашла его след. Он бежал по тропинке и уже слышал погоню за своей спиной. Ночь была очень темная.
Миркин бросился в сторону и стал пробираться через чащу.
Он ушел за границу, но в темноте наткнулся на сук и выбил глаз.
Кривое лицо его стало еще злее.
Он не бросил свою опасную работу.
Говорили, будто «одноглазый Миркин» стал стрелять еще лучше, чем раньше.
В другой раз его поймали.
На допросе в тюрьме он сказал, что он — «знаменитый Миркин».
Ночью он бежал, разломав решетку и выпрыгнув в снег с третьего этажа.
В следующий раз Миркин встретился с советскими пограничниками зимой, через год после побега из тюрьмы.
Миркин увидал пограничный дозор в лесу, километрах в двух от границы. Он бросился в сторону.
В густых зарослях снег рыхлый. Лыжи проваливались, цеплялись за ветки и корни деревьев. Бежать быстро было невозможно.
Миркин услышал сигнальный выстрел. Пограничник гнался по следу. Через несколько минут подоспела помощь с заставы.
Пограничники бежали молча, но Миркин чувствовал, как стягивается кольцо вокруг него.
Пробегая краем лужайки, Миркин увидел проводника с собакой. Собака тянула к лесу, проводник едва поспевал за ней.
Миркину стало страшно.
Молчаливые, дьявольски умные, свирепые, как волки, пограничные собаки — это единственное на свете, чего по-настоящему боялся Миркин. Он знал, как трудно обмануть собаку, если она идет по следу. Знал, как трудно убить собаку, если она догоняет стремительными неровными прыжками. Знал, как страшно, когда собака, догнав, без единого звука прыгает на спину.
Собака шла прямо на Миркина. Спрятавшись за деревьями, он видел, как зверь скалит зубы, кусает на бегу снег.