Да! И важно не переборщить с солью и специями! И еще обязательно нужны «счастливые пельмени» пару штук. В счастливый пельмень в мясо запихивается пуговка, и тот, кому он достанется будет, само собой, невероятно счастлив в недалеком будущем, может быть даже скоро улетит нахрен из этой гребанной Африки…
— Сколько лепить-то? — пыхтел один полковник.
— Давайте по тридцать?
— Какие тридцать? — возмущался полковник Крокодил, — Ты на пузо свое посмотри, тыж не меньше сотни сожрешь! Давайте хоть по полста!
— Полста — хорошо!
Угробив на свой кулинарный опыт почти весь день, господа офицеры накрыли на стол, выставив в центр несколько запотелых бутылок водки и виски, приготовили глубокие тарелки, хлеб, специи и прочую посуду. На плиту в торжественной обстановке водрузили огромную кастрюлю, и, когда вода закипела, в нее аккуратно, как самое дорогое, погрузили пельмени.
— Ну! За почин! — тут же провозгласили тост. И выпили.
— Ну! За успешное всплытие! Они там как? Всплывают же?
— Ага, один появился!
Выпили.
— А воду-то посолили!?!? — вдруг всполошился генерал и вскочил.
— Да посолили, посолили, — успокоил Крокодил, — Не волнуйся ты так.
— Тогда давайте еще выпьем! За Родину!
Выпили…
Выждав положенные десять минут варения и выпив по нескольку рюмок, офицеры столпились у плиты и аккуратно подняли крышку. Заглянули все вместе. До негров-охранников донесся разочарованный вздох и многоголосый мат, охранники, подозревающие, чем это может закончиться, боязливо втянули шеи…
В кастрюле плавали сплавленные в единую вареную массу пельмени. Целый день труда, ожиданий, мечтаний и воспоминаний о Родине пошли коту под хвост. Офицеры глухо урчали матом, напоминая голодных цепных псов.
— Всё… Всё пропало, — поскуливал генерал-зачинщик. Остальные траурно светили недобрыми глазами.
— Тогда за упокой! — поднял рюмку второй генерал.
Выпили не чокаясь.
— Это что же получается? Выбрасывать? Эх-х-х.
— Ну почему выбрасывать, — флегматично заметил полковник Крокодил. — Давайте обзовем эти пельмени ленивыми и сожрем…
— Верно мыслишь, Палыч! — похвалил генерал, — Ну, за сообразительность!
Выпили, закусили «ленивыми пельменями». Понравилось, повторили.
Потом вдруг все схватились за телефоны и, не сговариваясь, принялись названивать в Россию жёнам.
— Клава! — кричал в трубку багровый от разочарования и выпитого генерал, — Клава, ты меня слышишь?
— Лена? Да! Пельмени делали! Нет, не пили! Ну что ты, в самом деле, что мы, алкоголики? Ну да, совсем чуточку, по полбанки всего…
— Маша! Так не получилось у нас, ага. Слиплись заразы, в огромный комок. А почему?
— Клава, да не хрипи… Не хрипишь? Смеешься? Очень смешно, блин! У нас горе, а она там ржёт сидит. Почему у нас пельмени разварились? Что? Ага… Понятно, спасибо.
— Так, мужики, — сказал генерал, когда воцарилась тишина.
Все внимательно слушали.
— А яйца мы в тесто клали?
— Яйца?
— Яйца!
— Нет…
— Вот потому и разварилось у нас все… Блин, ну кто бы мог подумать, а? Из-за каких-то яиц! — генерал мрачно ткнул ложку в кастрюлю с ленивыми пельменями и закусил.
Что-то хрустнуло, генерал удивленно вскинул брови и хыкнул.
— Что такое?
— Бля, я жуб шломал!
— А! Так тебе, наверное, пельмень счастливый попался! — догадался один из полковников.
Генерал выплюнул на скатерть огромную металлическую пуговицу и зуб. Выругался и запил боль утраты водкой.
Через неделю его отправили в Россию.
Нелегка попугайская жизнь
Старая история, своими словами: Попугаев Жако было запрещено ввозить в Советский Союз, однако из Анголы их везли практически все, минуя таможню хитрым образом. Для провоза живого груза необходимо, чтобы этот груз вел себя как мертвый, то есть не трепыхался и вообще прикидывался курой гриль, только маленькой. Потому попугаев просто напаивали аж целой столовой ложечкой медицинского спирта, после чего они минимум на сутки отрубались и представляли собой не более чем бессловесное анатомическое пособие по строению птичьей тушки в состоянии анабиоза. Обычно коматозное животное погружалось в контейнер навроде тубуса для чертежей, в котором просверливались аккуратные дырочки, и в таком состоянии везлось на новое место жительства. Кто знает, может, в этот раз спирт оказался разбавленный или попугай бывалым, но на таможенном досмотре, когда офицер открыл сумку, тубус для чертежей вдруг затрепыхался и из него вылез взъерошенный попугай. — Оп-па! — только и смог сказать таможенник, — Что же это вы, товарищ, незаконный груз перевозите?! Хозяин груза уже собрался, было, оправдываться, но Жако встряхнулся, расправил перышки и заорал на весь аэропорт: — Я русский! Я ру-у-у-сссский! Русский!!! Ну и как было не впустить такого товарища на Родину??
Есть такие попугаи — Жако. Многие про них слышали, но вряд ли кто-нибудь видел. На вид они невзрачные, небольшие, разика в два-три больше размерами чем волнистые, серенькие, без особых украшений. Одно только их отличает — интеллект. Очень быстро они учат человеческую речь и, мало того, вовремя и к месту применяют полученные знания.
Попугаи Жако обитают в Африке, и, несмотря на всю свою дикость, очень быстро привыкают и привязываются к людям, особенно если начинают общаться с ними еще птенцами. Один из военных советников из командировки привез такого птенца. Маленького и голенького, еще не обросшего перьями, офицеры кормили его с руки и всячески приручали. Уже через год он подрос и, хотя не научился летать, принялся бодро бегать по помещениям.
К тому времени серенький попугайчик уже знал массу русских, английских и португаш (португальско-английский диалект, на нем говорит основная масса населения Анголы) ругательных слов и вовсю ими пользовался в повседневной жизни.
Когда утром его хозяин уходил принимать душ, Жако выбегал из комнаты и важно шел по коридору, заглядывая во все комнаты подряд и комментируя увиденное:
— Как же так? Что за х*йня? — вопрошал он, заглядывая в первую комнату — там все спали, что не соответствовало попугайскому распорядку.
— На-а-адо же! — заключал он и шел дальше.
— Сми-и-ирна-а-а! — орал Жако у входа в другую комнату. Там обитал генерал-майор М. старший среди военных советников, известный своим командирским басом, а так же любовью подать хорошенькую такую, чтоб неграм света не взвидеть, команду.
— А? Что?! Где? Бля!!! — вопил пробуждающийся генерал, потом отворачивался к стенке и бурчал, — Чтоб ты сдох, пернатое.
— Сам дурак! — не оставался в долгу попугай и шел дальше.
В следующей комнате только продирали глаза переводчики и к ним Жако обращался на буржуйском:
— Fuck you, не так ли, господа??
— Жако! Не зли меня! — кряхтел Денис.
— Мая твая не панимает! — гордо заявлял попугай и шел дальше. Полковник Крокодил обычно к тому времени уже вовсю бодрствовал, был занят работой, написанием писем на родину и употреблением местного пива. Его комната как раз шла следующей после переводчиков. Возле нее Жако обычно задерживался и провозглашал менторским тоном зама по воспитательной работе:
— Опять бухаете, товарищи?! Как можно!
— Не учите меня жить! — отвечал Крокодил и протягивал руку к попугаю. Жако важно вышагивал к нему, потом взбирался как на жердочку на указательный палец, оттуда на стол и говорил: