Генерал-губернатор Судана Вингейт учел обстановку и сразу же принял решение. Он понял, что при использовании египетских войск для помощи арабам имеется известный риск, но он был человеком, который умел смотреть вперед и принимать решение, а объединение арабов уже давно было его заветным желанием. Он видел, что политико-стратегические последствия перевешивали политико-тактический риск. В результате в Порт-Саиде на три парохода были погружены под командой египетского офицера две горные батареи с офицерами-мусульманами и одна рота с четырьмя пулеметами, затем 3 000 винтовок и большой запас продовольствия и боевых припасов. Отряд вышел из Порт-Саида 27 июня и на следующий день прибыл в Джидду.
Этот порт был только что захвачен англичанами. Первоначально он был атакован шейхом племени харб в тот самый день, когда Хуссейн напал на Мекку. Однако здесь, так же как и в Медине, арабы не смогли выдержать артиллерийского и пулеметного огня. Тем не менее, отрезав город от воды, они сделали положение гарнизона безвыходным. Два дня спустя крейсеры «Фокс» и «Хардиндж» (последний входил в состав английских морских сил Индии) обстреляли турецкие позиции, находившиеся к северу от города. Так же как и в Галлиполи, морская артиллерия ничего не смогла сделать с окопавшимися турками; точно установить местонахождение их было невозможно. Вечером 15 июня на подмогу пришел английский авианосец, и его три гидросамолета произвели воздушную бомбардировку порта. Взвился белый флаг, и гарнизон численностью в 1 400 штыков сдался арабам.
За этим важным успехом вскоре последовали другие, придавшие курьезный оттенок германскому радиокоммюнике от 27 июня, гласившему, что "мы можем категорически опровергнуть какие бы то ни было слухи о восстании в Геджасе". Рабуг, находившийся на расстоянии 175 км к северу от Джидды, держался слабо и легко был захвачен. 27 июля сдался Янбо. Из портов, расположенных на побережье Геджаса, в руках турок оставался только Ведж, находившийся на самом севере. Внутри Геджаса все еще оставалась незахваченной расположенная на холме станция Тайф, Она была окружена отрядом примерно в 5 000 арабов под предводительством Абдуллы, но последний избегал таких безрассудных поступков, как взятие приступом. Имея хорошо укрывшийся гарнизон в 3 000 турок с десятью полевыми орудиями Круппа, Тайф был крепким орехом, и Абдулла терпеливо ожидал прибытия помощи. Подкрепление состояло из четырех пушек египетской горной батареи и захваченной у турок гаубицы. Начав обстрел 16 июля, эта артиллерия, постепенно продвинувшись к Тайфу, быстро подавила огонь полевых орудий турок. С торжеством наблюдая за происходивший, арабы больше восхищались гулом орудий, чем попаданием снарядов, и предпочитали оставаться в роли зрителей, чем подвергать себя риску перехода в наступление. Их вождь Абдулла, излишне полный для своих 35 лет, был слишком хитер, чтобы пойти на дерзкое предприятие, в особенности учитывая, что на его стороне — только время, а все остальное против него. Его осторожность была оправданна, когда, наконец, 22 сентября, после того как губернатор Тайфа был напуган попаданием нескольких снарядов в его дом, гарнизон безоговорочно сдался. Благодаря этому поражению число пленных турок шерифа превысило 5 000 человек. Многие из находившихся среди них арабов и сирийцев добровольно согласились поступить на военную службу к арабам и позднее образовали ядро регулярных частей.
Хотя в Тайфе и был успех, но в северном районе положение еще больше ухудшилось. Железнодорожное движение из Дамаска было быстро восстановлено, и поезда ходили в Медину два раза в неделю, совершая проезд в два дня. Командование в Медине перешло теперь к Фахри-паше, который приобрел себе известность как организатор резни а Адене еще в 1909 г. Обладая большим опытом в подобных методах подавления и устрашения, он и в эту войну остался верен себе. 27 июня Фахри произвел внезапную вылазку, заставившую Фейсала отступить, и окружил предместье, которое последний занимал. После успешного штурма его люди разорили и сожгли предместье, перерезав за малым исключением почти всех жителей — мужчин, женщин и детей.
Примененные турками методы ведения войны произвели тем большее впечатление, что они нарушили кодекс, которого придерживались арабы, считавшие, что нужно щадить не только женщин и детей, но и материальное имущество, если оно не может быть захвачено с собой как добыча. Этот относительный иммунитет от той жажды крови, которая имеется у большинства живущих здесь рас, является свидетельством здравого смысла арабов, но в то же время он не указывает на арабов как на "хороший материал" для крестового похода, который требует фанатического энтузиазма.