Были среди корреспондентов Нины Андреевны люди все чем-то примечательные: знаменитый охотник, чабан, ткачиха-многостаночница, лауреат международного конкурса певцов эстрады и так далее. Как-то, отдыхая в профилактории комбината, она взяла в библиотеке книгу довольно известного столичного поэта. Стихи произвели на нее сильное впечатление, кроме того, поэта у нее еще не было, и Нина Андреевна тут же, в профилактории, написала письмо в издательство с просьбой передать поэту ее письмо. Месяцев через восемь пришел ответ — длинный и вдохновенный. Перепиской этой Нина Андреевна особенно дорожила. Поэт писал неровно: то небрежно, то, наоборот, лирически-восторженно, вообще не отвечал месяцами — то есть вел себя, по мнению Нины Андреевны, как и подобает настоящему поэту. Но уж если приходило письмо — легкое, почти неуловимое волнение охватывало Нину Андреевну, приумножались ее душевные силы, все удавалось ей тогда.
С появлением в ее одинокой жизни полковника Нина Андреевна к переписке поостыла, почувствовала разницу, да и надежда как-никак, а поселилась в ее сердце. Но годы шли, а все чего-то не хватало для исполнения этой надежды. И вот однажды, года два, два с половиною тому назад, когда полковник находился в санатории, прежняя уютная вдовья тоска охватила Нину Андреевну. Был субботний вечер, переделав все несложные свои дела, огляделась она вокруг и включила телевизор. Пел молодой певец в белых туфлях на высоких каблуках. Пел по-современному, то есть раскованно, расхаживая по сцене, то далеко отпуская от себя микрофон, то почти кусая его и помогая голосу и руками, и телодвижением, так что порою напоминал то ли акробата, то ли жонглера. Нина Андреевна смотрела и слушала певца привычно безучастно, рассеянно, только на переносице легли две-три морщинки. Тут лицо певца показали крупным планом. Петь он перестал уже, то есть была пауза, в которой он улыбался всеми тридцатью двумя зубами. И зачем-то, по-видимому, совсем непроизвольно в эту паузу, под дробь кастаньет, не удержался вдруг и несколько раз быстро подвигал крепкими челюстями, пощелкал зубами. И прошедший подавно очередной день рождения, и распавшаяся Сашкина семья, и полковник, с которым никак не сбывались надежды, — все это вдруг связалось самым непостижимым образом со страшненьким щелканьем зубов певца при одновременной благопристойной улыбке, ошарашило как-то Нину Андреевну, она охнула, выключила телевизор. Наступила тишина. Нина Андреевна торопливо достала с полки вчерашнюю газету «Труд», в которой сообщалось, что в Армении в небольшой деревушке в горах Зангезура (сообщался подробный адрес) живет столетняя женщина Шахбаз Арутюнян.
Нина Андреевна поздравила бабушку со славным юбилеем столетия, пожелала ей еще много лет жизни, здоровья и счастья. После этого пожелала счастья, здоровья и успехов в личной жизни всем ее многочисленным детям, внукам, правнукам и праправнукам, о которых сообщала газета. Собственно, на этом и кончалось письмо. Посидев минут десять, Нина Андреевна написала еще, что у нее в городе сейчас стоит зима, холодно… Тут уже можно было и добавить: «А в квартире тепло, ярко горит лампа дневного света…» — и вообще все хорошо. И, легко вздохнув, она набросила шубку, сбегала опустила письмо в почтовый ящик, а потом легла и крепко заснула.
Ответ пришел скоро, через три недели. Адрес на конверте был написан старательным детским почерком. Фамилия, имя и отчество Нины Андреевны подчеркнуты двойной волнистой линией. Чернильная клякса возле марки, ее пытались, видно, промокнуть промокашкой, но только сильнее размазали. Распечатав конверт поскорее, Нина Андреевна достала листок и… поморгала, глаза протерла — все сливалось в стремительном водовороте завитушек и росчерков. Ни одной знакомой буквы! И в досаде вздохнувшей Нине Андреевне осталось лишь снова рассматривать конверт, двойной волнистой линией подчеркнутую собственную фамилию, кляксу. Но, чтоб не обидеть хороших людей, так скоро ответивших ей, Нина Андреевна тут же уселась за письмо в Армению. Так, мол, и так, она писала, письмо ваше получила, спасибо. Живу хорошо, не болею, на работе все в порядке. За первый квартал получила премию. Снова выбрали в товарищеский суд. Да еще в самодеятельности участвую, так что — вот…