— Ну а теперь наша спираль, — продолжал доктор Нурлазов, — а то, что именно она руководит всем процессом, вероятно, ни у кого не вызывает сомнения, так вот — теперь спираль принимается уже за непосредственное изготовление фигур… видите, видите?.. — чем-то отдаленно напоминающие вытянутые шестерни. Их родилось ровно двадцать четыре, можете поверить на слово. А сейчас возникнет длинная трубка… видите?.. видите?
— Вижу, — сказал директор, — вижу трубку… — И он незаметно почесал грудь.
— А усики? Несколько тонких усиков… видите?
— И усики вижу.
— Ну а теперь — самое интересное! — воскликнул доктор Нурлазов, хлопнув в возбуждении в ладони.
И тут же спираль-дирижер распрямилась и не спеша поплыла к сфере, а шестереночки быстренько-быстренько одна за другой, все двадцать четыре, как бублики, стали нанизываться на трубку. Сама же трубка тут же соединилась со сферой. И теперь странное сооружение, напоминающее аэростат с нелепой трубкой, неподвижно парило в серебряном пространстве. А вот к трубке прилипли нити-ворсинки, сооружение ощетинилось. И вот из хаоса стало выплывать на слегка опешившего от столь быстрых метаморфоз директора уже нечто напоминающее что-то вполне определенное, но что?
— Что?! — радостно спрашивал доктор Нурлазов. — Что, что это?!
— Постойте! — воскликнул директор. — Но это же… вирус? Да-да — самый настоящий вирус!
— Ну конечно же, — ласково пропел в самое ухо доктор Нурлазов, не скрывая ликования, — один из самых простейших, разумеется, но все-таки… да, это — фаг Т-4. — Доктор Нурлазов выключил микроскоп и в волнении стал расхаживать, жестикулировать, стад с воодушевлением четко объяснять: — Мы только что на ваших глазах совершили вещь крайне простую, можно сказать, элементарную — убили фаг! Но не просто убили, а развалили его на составные части — молекулы, не нарушая при этом их формы. После этого осталась куча строительного материала и, так сказать, план застройки — молекула ДНК. Молекулы образовали тонкую пленку, похожую под микроскопом на серебристо-шахматное поле. Ну а дальнейшие события вам уже известны. Их можно прекрасно наблюдать под микроскопом. Дирижер ДНК из этого хаоса симметричного мира с помощью своих верных слуг (да будет мне здесь дозволена столь вольная образность), с помощью своих ферментов собирает сферу — головку будущего фага. Затем из двадцати четырех шестеренок — его хвост. Потом — ноги, ну и так далее. Потом хозяин фага сам забирается в сферу и дает команду, опять же посредством ферментов, после чего головка соединяется с хвостом, хвост с ногами… Одним словом, — победоносно вскинув руки над собой, воскликнул доктор Нурлазов, — так рождается под руководством ДНК наш новый фаг! Жизнь родилась на наших собственных глазах! Да здравст…
— Мне помнится, коллега Нурлазов, — осторожно заметил Игорь Серафимович, — опыты по такой же сборке фага, проведенные у биохимиков… в первом корпусе, знаете?.. но уже без ДНК, оказались почти столь же успешными… Или я ошибаюсь?
— Это у Лекмуса, что ли? — недовольно воскликнул доктор Нурлазов. — Ну и что? Здесь нет ничего удивительного, да — действительно, часто опыты по такой же сборке фага, проведенные и без руководителя — ДНК, — оказываются успешными. Ну что? Это — чем мы здесь небезуспешно занимаемся — и есть самосборка, уважаемый Игорь Серафимович, вернее, самые ранние ее этапы, которые она проходила еще во время предбиологической эволюции… Да, действительно, здесь все возможно — можно с ДНК, можно без. Всего вероятнее, жизнь проходит вначале два этапа в своем развитии. Сначала собираются простейшие биологические системы. На втором же этапе внутри простейших конструкций формируются уже балансы химических реакций, поддерживающих жизнь, а уж…
— Простите, — тут сказал директор, — а можно ли с уверенностью сказать — ваши опыты, коллега, все же какой из этих двух этапов отражают, на каком все-таки уровне вы прощупываете… так сказать, эту неуловимую субстанцию под названием «жизнь»?