— Иных отзывов о нем слышать не приходилось.
— Моей персоной он уже интересовался?
— Причем самым беспардонным образом, в стиле сицилийской мафии.
Дэвисон ощутил, как по спине его пробежала ледяная струйка панического страха. Во время своего пребывания в Швейцарии в качестве неофициального референта-адъютанта Даллеса, капитан точно так же панически боялся этого человека. Он почему-то был уверен, что этот подлый серб неминуемо расправится с ним, как расправлялся со многими другими. Благо после капитуляции Германии серб неожиданно передал управление «Горным приютом» своему юристу, а сам куда-то исчез, словно бы растворился. Все, кто только мог, бежали в нейтральную Швейцарию, чтобы спастись и по мере возможности легализоваться, а серб — наоборот, уходил из неё. Да к тому же — в подполье.
Дэвисону — исключительно по делам службы, подчиняясь жесткому приказу, — тоже пришлось покинуть благословенную богом Швейцарию, чтобы познать все прелести растерзанной сражениями Европы. Но таков был приказ. А вот зачем это понадобилось Ангелу Бошу? Кто в принципе способен был в те дни заставить «кровавого серба» уйти из своего альпийского «бункера»? Его, предводителя целого скопища наемных убийц?..
Впрочем, заниматься обстоятельствами исхода и вообще дальнейшей судьбой Боша в те сумбурные времена никакой возможности не представлялось.
— Когда перестаешь бояться, наступает то, чего ты боялся, — непроизвольно как-то произнес он.
— Позвольте? — напрягся Малкольм.
— Любимая поговорка серба Ангела Боша. Изречение какого-то древнего философа, истинный смысл которого начинаю постигать только сейчас. Кажется, я тоже не вовремя перестал бояться, сэр.
— Не та у нас профессия, чтобы предаваться подобным предостережениям, чьими бы устами они ни порождались, — тоже почему-то помрачнел полковник.
— О мемуарах моих тоже речь уже шла?
— Иначе я не стал бы прощупывать ваши послевоенные настроения и выяснять степень готовности заметок, сочинитель вы наш, — поучительно молвил атташе.
— Логично.
— Уверен, что очень скоро Бош сам выйдет на вас.
— Этот «умиротворитель Балкан» — да, он способен выйти на кого угодно.
— Как, впрочем, и югославская контрразведка.
— Как и контрразведка, — едва слышно пробубнил Дэвисон, однако тут же спохватился: — Позвольте, а при чем здесь югославская контрразведка? Насколько мне помнится, деятельности этого исчадия коммунистического кошмара я не касался.
— А вот и первый проблеск благоразумия, — вскинул брови полковник.
— Не из предосторожности, нет, просто…
— Обойдемся без исповедей, капитан, — жестко прервал его Малкольм. — И мой вам совет: просмотрите главы, связанные с американскими генералами и с Ангелом Бошем, еще раз. Только теперь уже — сугубо «ревизионно». Или «самоцензурно» — тут уж как вам на душу ляжет. Вдруг что-то из давно выстраданного и в чернильные словеса «облаченного», в наши дни покажется вам как автору неактуальным, некорректным, политически ничтожным, или, что еще хуже, общественно опасным. Что в моих рассуждениях «не так», Дэвисон?
— Они — образчик житейской мудрости, сэр, — грустно ухмыльнулся капитан.
— Наконец-то и вы тоже признали это. Хотя порой казалось, что вы так и не постигнете всю глубину моих проникновений.
— Поскольку это практически невозможно, сэр. Но так и быть последую вашему совету: просмотрю еще раз.
Вернувшись в свой кабинет, капитан тут же взялся за рукопись. Что ж, решил он, «самоцензурно» — так «самоцензурно». Что ни говори, а философ был прав: «Когда перестаешь бояться, наступает то, чего ты боялся».
Швейцария. Отель «Горный приют». Конспиративная штаб-квартира
Управления стратегических служб США в Швейцарии. Февраль 1945 года
Каждый устраивает свой мир, как может, и как лично его самого мир этот… устраивает.
Добротно выстроенный, «семейный», как его называли, пансионат «Горный приют» всегда казался настолько удаленным от мирских забот, и таким идиллически умиротворенным, что поначалу резидент Управления стратегических служб США в Швейцарии Аллен Даллес[9] всерьез задумывался: а не приобрести ли сразу же после войны этот пансионат в частное владение? Или хотя бы на год-второй поселиться в его «нагорном» крыле, чтобы основательно отдохнуть от всего этого безумного, войной и кровью инфицированного мира.
Возведенный на просторном взгорье, приют был спроектирован как бы в трех уровнях, при которых только центральная часть его «возлежала» на плато, чтобы с тыльной стороны её могли разместиться все хозяйственные пристройки. В то время как низинное крыло покоилось на высоком фундаменте посреди луга и буквально зависало над ущельем, а «нагорное» пристроилось на искусственно расширенном горном уступе, на изгибе хребта. Так что из окон одного из «нагорных» номеров, — на круглый год, на подставное лицо арендованных советником американского посольства Алленом Даллесом, — открывался прекрасный вид на усеянную аккуратными особнячками горную долину, рассекаемую — талантливо запечатленной кистью природы — медлительной речушкой.
9
Речь идет о том самом Аллене Даллесе, будущем многолетнем шефе Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США, который в годы Второй мировой возглавлял американскую разведывательную резидентуру Управления стратегических служб (УСС, предшественника ЦРУ) в Европе.