— «Оставь надежду — так порой приветствовали друг друга при случайных встречах выпускники юрфака вместо вопросов о семье и делах, и с удовольствием слышали знакомый отзыв: — Всяк сюда входящий!»
Но и на старика можно было найти управу. Ни у самого Брома, ни у группы, где он был старостой, не возникало с философом никаких проблем. В течение всех пяти лет учебы к каждому празднику от имени товарищей запасливый Аурел дарил строгому, но не избалованному любовью и заботой профессору подарочную бутылочку молдавского коньяка с трогательной надписью на цветной открытке: «Любимому преподавателю».
— Вы меня совсем алкоголиком решили сделать! — шутил старик, принимая презенты со слезами на глазах. Все зачеты группа сдавала автоматом, а на экзаменах у них всегда были лучшие оценки. Бром умел заботиться о тех, за кого отвечал.
Аурелу казалось, что уже давно, после возращения в Кишинев, он прочно позабыл те славные времена. Да и фамилию преподавателя уже не мог припомнить. Однако сегодняшнее беспокойное утро почему-то вынесло из подсознания полузабытую фразу. И не напрасно.
Сегодня полковника ожидал неожиданный шок. Портрет прекрасной Мариоары исчез. Это казалось невозможным. Невероятным!
Поговаривали, что в портрете поселился призрак замученной в подвалах КГБ ревнивцем-мужем благородной дворянки. Обиженный фантом развлекался наблюдениями за работой сигуранцы и даже, как утверждали злые языки, в случае государственной необходимости, не только докладывал по инстанциям, но и расправлялся с неугодными.
— Не трожьте святое! — возмущался Бром, услышав нелепые сплетни.
Однако нельзя отрицать — на некоторых сотрудников МУГУ взгляд красавицы оказывал явное гипнотическое воздействие. Больше того, порой реакция колебалась от сыворотки правды до сильнейшего наркотического «прихода».
Подверженность «художественному эффекту» скрыть было невозможно. От слабаков старались избавиться. Реакция руководства была понятна — кому нужен сотрудник, который при высоком начальстве вдруг ни с того ни с сего начинает нести чистую правду? Восприимчивых к взгляду портрета контрразведчиков рано или поздно под различными предлогами переводили в другие службы и ведомства.
На проходимца Маню портрет не действовал, очевидно, по причине полной бездушности.
Аурел же был просто безнадежно влюблен. Это казалось неимоверной глупостью в молодости, и было просто нелепо сейчас — в его теперешнем солидном возрасте. Но порой Брому казалось, что бессмертная красавица ему благоволит, тронутая непреходящим чувством поклонника: ее чаще боялись. Что ж, если старая легенда о ревнивом муже не лгала, Мариоаре здорово не хватало мужского обожания.
При первом взгляде красавица напомнила ему один из самых счастливых дней далекого детства, когда Аурел вместе с неугомонным одноклассником Витькой Косничану, поругавшись в десятом классе с биологичкой, решили прогулять уроки и на весь день впервые в жизни махнули в Одессу. Блестящая идея, как обычно, принадлежала другу, реализация — и все последовавшие за ней «шишки», — как всегда, пришлись на долю Аурела.
Успев на шестичасовой дизель, друзья через три часа уже были на месте. Город поначалу совсем не понравился — по сравнению с зеленым, светлым Кишиневом, Одесса показалась серой и пыльной. Но потом, после недолгой прогулки, мальчишки вышли к морю. Их околдовал порт. Несколько часов они провели, глядя на огромные корабли, звавшие в неведомые края. Потом попробовали рыбные расстегаи.
— Гадость, но необычная! — образно выразился Витька. Потом кишиневцы познакомились с компанией разбитных одесских девчонок и, конечно, опоздали на вечернюю электричку. С трудом купив билеты на последний автобус, в ожидании рейса друзья болтались по привозу с последней — ауреловой — пятеркой в кармане.
Переполненный впечатлениями, сонный, усталый Аурел не обращал внимания на окружающее: перед глазами его плыли огромные белые корабли. Прекрасные белые птицы — такими они ему казались, — лебеди, плывущие по небу, как по воде.
Неугомонный друг нес какую-то чушь о девчонках, но Бром не прислушивался: девчонки в его жизни уже появились, и он не сомневался, что и в будущем их тоже будет предостаточно. А вот море, это да! Задумавшись, Аурел неожиданно почувствовал, как его потянули за рукав, и удивился, увидев старую цыганку, просившую «позолотить ручку».