Глава издательства встретил дракона на пороге. Приседая от благоговейного трепета, не дожидаясь вопросов, альтаирец забросал фантаста многословными комплиментами.
— Друг! Чего же ты ждал все это время? — возопил он, узнав, что имеет дело с главным редактором популярнейшей газеты «Пожар!!!».
«Хроники» были немедленно и безоговорочно приняты к публикации. И то сказать! Кто посмел бы отвергнуть творение руководителя самой читаемой газеты галактики, за спиной которого стоял сам всемогущий Фуримель?
— В самые сжатые сроки! Все брошу, сам лично займусь! — уверял издатель, провожая аргхианина до центрального входа. — Роман выйдет через две недели. Все двенадцать томов! Двадцать миллионов экземпляров на десяти самых популярных языках и космолингве. С иллюстрациями Горрé.
Испуганные необычным зрелищем литсотрудники провожали странную парочку недоуменными испуганными взглядами и громким шушуканьем.
С облегчением избавившись от обременительного внимания суетного окололитературного мирка, обнадеженный фантаст, блаженно улыбаясь, побрел по альтаирским улицам, погруженный в сладкие видения. Он медленно полз по городу, любуясь чудесными фонтанами, головокружительными конструкциями воздушных террас, виадуками и памятниками, и, наверное, впервые по-настоящему оценив волшебную красоту великого города. За многие месяцы напряженного труда дракон в первый раз почувствовал себя счастливым и беззаботным.
В редакции Грыза ждал ошеломляющий сюрприз: прочитав в принесенной Дрейком газете краткий, но такой долгожданный ответ на свои многочисленные письма, Виорика Степановна явилась к нему лично. Встреча разлученных жизнью влюбленных была необычайно трогательной. Безвинные страдальцы бросились друг другу в объятия.
Прослезившимся от умиления сотрудникам редакции едва удалось спастись от бесславной гибели под обломками здания, рухнувшего при стремительном взлете огромных бронированных ящеров, устремившихся в страстный брачный полет. Благодаря современным альтаирским технологиям, здание было восстановлено несколько часов спустя в модернизированном, особо прочном варианте.
К прошедшим суровые испытания мученикам наконец пришло большое личное счастье. Обретенного гениального сынулю: «Весь в меня! Такой же талантливый неудачник!» — Грыз-А-Ву устроил на работу в редакцию штатным корреспондентом по культурным связям на место отбывающей в далекие миры Лен-Нафс.
Приятным сюрпризом стала встреча с Фуримелем и для профессора Ка-Пус-Тин Вада. После звонка сиртана право на публикацию великого труда об эндемичной хиджистанской фауне и флоре начали бурно оспаривать друг у друга сразу три известных научных издательства. Правда, профессора это не слишком обрадовало — он был не так наивен, как Грыз-А-Ву. В голову ученого сразу же пришла смелая идея нового исследования, на этот раз социологического. Одновременно он решил, на всякий случай сразу же взяться за написание мемуаров — чтобы оставить о себе светлую память.
— Страшный человек! — профессор поделился впечатлениями только с Аурелом, которому доверял безгранично. — Он меня завораживает! Есть в нем что-то демоническое.
Ваду хотелось посоветоваться с полковником и о том, как назвать следующую монографию.
— Может быть, так: «Внедрение средневекового тоталитаризма в политические структуры современной галактики»? Звучит неплохо. Как ты думаешь? Эту-то работу точно не напечатают!
— Не бери в голову! — посоветовал поднаторевший в политических интригах и хорошо изучивший дорогого тестя полковник. — Добавь туда «хиджистанского тоталитаризма» — и все пройдет на ура. Он и читать-то не станет!
Профессор горестно призадумался. Он вынужден был согласиться:
— Ты прав. Он не станет. И никто не станет. Всем не до того. Это-то и страшно.
Слова профессора напомнили Брому о вчерашней встрече в кругу семьи. Полковника с Азарис пригласили на вечеринку счастливые, как будто даже помолодевшие родители супруги. Разговор зашел об именах. Его начал Аурел и поддержала Капитолина Николаевна.
— Как мне тебя называть-то? — по-свойски обратился к тестю Бром. — Фор? Емель?
— Дурацкая кличка! Терпеть ее не могу! — поморщился владыка. — Да и вообще, можешь звать меня просто по имени. Фуримель — это фамилия!
— Фамилия? — удивился неожиданной новости полковник. На лице Капитолины выразилось отвращение — новая фамилия ей совершенно не понравилась.
— Останусь Машковой, — твердо решила она.
— А имя твое как? — продолжал допытываться озабоченный неожиданной проблемой Бром. — Как к тебе среди своих-то обращаться?