На помощь трудящимся Якутии пришло командование Красной Армии.
23 апреля 1923 года Вострецов получил приказание Главного командования ликвидировать банду Пепеляева. В его распоряжение было выделено 800 красноармейцев и два парохода: «Индигирка» и «Ставрополь». Вечером 26 апреля отряд снялся с якоря и взял курс на Охотское море.
Первые дни плавания прошли благополучно, но на седьмые сутки навстречу стали попадаться льдины. А еще через день льды шли уже сплошной массой, постепенно окружая пароходы со всех сторон. Наконец пароходы стали. Положение отряда ухудшалось еще и тем, что никто не знал, когда окончится ледовый плен, и нельзя было рассчитывать на чью бы то ни было помощь. Длился этот ледовый плен около месяца. Бойцы охотились на нерп, устраивали лыжные состязания. Наконец льды тронулись. И снова вперед!
Когда до Охотска оставалось около 30 километров, на берег был высажен десант численностью в 700 человек. С. Вострецов принял решение захватить город на рассвете внезапной атакой. Для этого надо было дойти до Охотска как можно быстрее. Пришлось оставить на дороге шинели, мешки и ленты с патронами. С винтовкой и 15 патронами на человека отряд двинулся форсированным маршем, делая в среднем по 6–7 верст в час. К пяти утра, когда в городе все еще спали, красноармейцы атаковали вражеский гарнизон.
Вострецов с группой бойцов и своим адъютантом Деминым прорвался к штабу генерала Ракитина.
Вот как рассказывал он впоследствии об этом эпизоде: «В первой комнате дремал дежурный офицер. Демин обезоружил его. Я вбежал в другую комнату. Там ставни были закрыты. В темноте я сбил графин со стола. Унтер-офицер говорит мне:
— Налево есть еще комната.
Вбегаю туда и вижу: стол, на столе горит лампа, на постели лежит человек.
«Попался, ваше превосходительство!» — думаю я и хватаю спящего за руку, чтобы связать его. Не тут-то было! Спящий проснулся, напряг мускулы, барахтается. Завязалась борьба. Я пробежал тридцать километров, ослабел и чувствую, как он начинает душить меня.
— Демин, — кричу я, — на помощь!
Демин тут как тут. Вдвоем мы связали противника.
— С добрым утром, генерал Ракитин! — говорю я. Но тот, кого мы назвали генералом, кричит:
— К черту! Какой я генерал! В погонах не разбираетесь. Я штабс-капитан Александров.
И действительно, генерал уехал на охоту, а на его постели мирно почивал штабс-капитан. Впрочем, генерала мы потом тоже захватили, да и весь город оказался в наших руках».
Второй базой врага был Аян, куда 9 июня на пароходе «Индигирка» двинулся отряд Вострецова. В ста верстах от Аяна на берег сошел десант в 468 штыков. Неся на себе продовольствие на пять дней, отряд медвежьими тропами пробирался по глубокому рыхлому снегу.
К Аяну подошли в двенадцать часов ночи. По дороге захватили в плен штабс-капитана Земфирова. От него узнали, что силы Пепеляева не превышают пятисот штыков. В густом тумане подошли никем не замеченные к домам, занятым белыми, и захватили караул. Не желая проливать кровь, Вострецов написал Пепеляеву письмо, в котором предлагал сдаться. «Предупреждаю вас, — говорилось в письме, — и полагаю, что вам уже известна за пять лет крепость красного бойца. И всякое ваше сопротивление с оружием в руках будет мною раздавлено как пузырь. Я располагаю достаточной военной силой для того, чтобы уничтожить 400–500 человек, не подчинившихся рабочим и крестьянам. Вы из Аяна и его окрестностей не выведете своих подчиненных, если будете сопротивляться. И пролитая кровь будет на вашей совести, а не на моей, так как настоящее письмо пишу от всего сердца и совести».
Ответа на письмо не последовало. Вострецов отдал приказ захватить казармы, где размещались солдаты, а сам с группой бойцов направился к штабу.
Расставив красноармейцев вокруг дома, где помещался штаб, Вострецов постучал в дверь:
— Кто там? — послышался голос за дверью:
— С вами говорит командир красной дивизии. Я высадил десант в полторы тысячи штыков. Откройте немедленно дверь!
Молчание. За дверью слышится шепот.
Вострецов приказывает говорить стоявшему рядом с ним пленному полковнику.
— Я полковник Воргушев, — говорит тот пепеляевцам. — Вы меня знаете. Охотск взят красными. Обращение с пленными хорошее. Командир — честный человек, советую сдаться.
Минута проходит в молчании. Опять слышен шепот. Наконец дверь открывается, Вострецов входит в комнату.
— Где генерал Пепеляев?
Большая комната, много кроватей, человек десять офицеров. У печки стоит генерал.
— Я Пепеляев.
— Здравствуйте! — говорит Вострецов. — Нам надобно с вами договориться.
Пепеляев, выслушав Вострецова, выполняет все его требования и тут же пишет приказ о сдаче. Через час обезоруженный отряд офицеров, окруженный красноармейцами, выстроился перед штабом своего генерала. Под руку с Пепеляевым Вострецов вышел к ним.
— Господа, — сказал Пепеляев, — я решил сдаться командиру красной дивизий. Прошу вас разделить мою участь.
Ни один офицер не проронил ни слова. Все молча начали сдавать оружие. Так пришел конец одной из последних попыток интервентов и белогвардейцев-удержать хоть частицу советского Дальнего Востока.
За ликвидацию банд Пепеляева Вострецов и был награжден четвертым орденом Красного Знамени. Части, в которых он служил, также неоднократно награждались. Об одной из. них, прославленной 27-й Омской дивизии, народ сложил песню:
Отгремели сражения гражданской войны, но многие прославленные командиры продолжали служить в рядах Красной Армии, передавая свой богатый опыт молодым поколениям воинов. Среди них был и четырежды орденоносец, мастер внезапного удара С. С. Вострецов. С 1924 по 1929 год он командовал своей родной 27-й дивизией, затем некоторое время прославленной 51-й Перекопской дивизией. В 1930 году С. С. Вострецов стал командиром корпуса.
С. С. Вострецов никогда не ограничивался политической и строевой работой с личным составом части. Он постоянно и трогательно заботился о быте своих бойцов и командиров, знал все запросы и нужды их семей.
В 1924 году С. С. Вострецов окончил курсы высшего начальствующего состава РККА при Академии имени. Фрунзе, в 1927 году — курсы усовершенствования, в 1930 году курсы при Политической академии в Ленинграде.
Последние годы своей жизни С. С. Вострецов был командиром и комиссаром корпуса в Новочеркасске. На митингах и собраниях, в задушевных беседах часто слышали бойцы его голос, голос кристально чистого большевика, человека неподкупной совести, бесстрашного воина, твердого бойца за коммунизм, отдавшего все свои силы укреплению обороноспособности Советского государства.
В 1929 году во время конфликта на КВЖД С. С. Вострецову снова довелось принять участие в боях. Здесь вместе с другим прославленным мастером внезапного удара, В. К. Блюхером, он блестяще провел операцию по разгрому войск беломаньчжурских генералов на Забайкальском направлении.
Умер С. С. Вострецов в расцвете творческих сил 2 мая 1932 года. Похоронен в Ростове-на-Дону.
На его могиле стоит скромный памятник с выбитыми на мраморе четырьмя орденами, с гордой и волнующей надписью: «Степану Сергеевичу Вострецову — герою-борцу за рабочее дело, доблестному командиру Рабоче-Крестьянской Красной Армии…»
А. Гарри
ГРИГОРИЙ КОТОВСКИЙ
Я познакомился с ним в январе девятнадцатого года в Одессе, в маленьком кафе на Преображенской улице. Это было в период иностранной интервенции на Украине. Кроме белогвардейцев, город занимали французы, греки, англичане, итальянцы и представители армий других государств Антанты. Их военные суда стояли на рейде, наведя пушки на рабочие кварталы Одессы.