Буран кидал в лицо колючий снег. Как крылья большой черной птицы, хлопали полы бурки. Подставив непокрытую голову ветру, Азин расхаживал за деревней, в поле. Нелегко ему, привыкшему наступать, не знавшему поражений. Как поднять упавший дух бойцов, как вдохнуть в них свою веру в победу? С трудом рождались слова: «Приказываю воспрянуть духом, возвратить ту прежде заслуженную славу непобедимых героев, борцов за права бедноты… Вон из рядов славной 28-й дивизии трусов, изменников. Вперед, за право бедноты. Смерть капиталу! Ни шагу назад! Вперед!»
По самые окна завалена снегом небольшая деревенька. В каждой избе полным-полно красноармейцев. Лежат немногие, большинство спит сидя или даже стоя, опираясь на винтовку.
В углу тихо разговаривают хозяин с бойцом. Тому не спится. В этой деревне, когда брали ее в декабре, погиб его друг и односельчанин. И вот приходится оставлять врагу и деревню и дорогую могилу. Злая тоска не дает уснуть.
— Что же это вы, милок, отступаете?
— Да как, дед, держать-то его, если на наших триста человек он пускает тысячу? Мы без смены бьемся, а у них через каждую неделю части на отдых уходят… Погоди, вот оправимся немного и к весне опять ударим на Колчака, тогда уж в Сибирь его погоним.
В окно требовательно застучали.
— Прощай, дед, выступаем.
— Прощай, сынок, бог даст, свидимся.
Быстро построились, каждый знал свое место и в пути и на случай боя.
Азин внушил командирам, что они головой отвечают за то, чтобы полки сохраняли полный порядок отхода, держали тесную и постоянную связь и друг с другом и с начдивом. Артиллерия ни на минуту не отставала от пехоты.
Дивизия переправилась на правый берег Вятки. Дальше отступать было некуда. Каждый понял: необходимо прекратить отступление, закрепиться, отдохнуть и, собравшись с силами, перейти в наступление.
Во всех подразделениях зачитывался азинский приказ:
«Звездоносцы, боевые орлы 28-й стрелковой дивизии!
…Победным шествием, сплошным триумфом был для вас минувший год. Но ежедневные бои в 30-градусные морозы, тяжелые переходы по глубоким сугробам снегов, физическая усталость и неизменный перевес противника сделали свое пагубное дело — мы должны были отступить.
С болью в сердце вы уходили с мест, купленных ценою крови наших дорогих товарищей; тяжел был путь отступления, но вы с честью вышли из-под удара наймитов капитала, чтобы здесь, за рекой Вяткой, собраться с силами и вновь обрушиться на заклятого врага. Довольно отступления! Ни шагу назад! Революция призывает нас идти за рубежи Урала! Прочь усталость! Революция не знает отдыха! Наши ряды пополнены свежими силами. Вперед на Колчака, не медля ни минуты! Вперед, не отставая от своих доблестных соседей! На вас надеется Советская Россия! Да здравствует победа над врагом-капиталом!»
Широко разлила этой весной свои мутные воды Вятка. По темной ночной воде тихо скользят плоты, паромы, баркасы. Это на левый берег переправляются части 28-й дивизии. Лица у всех серьезны, глаза — устремлены вперед. Азин доволен. Наконец-то кончилось бездействие, дивизии снова поручено нанести главный удар по врагу. Шутит: «Дело пойдет хорошо, нам дорожка эта известна». В числе первых начдив оказался на берегу. После трехчасового боя белые были смяты и отброшены.
Вскоре Азина вызвал к прямому проводу командующий.
Азин подошел к аппарату. Быстро ползла лента:
«Здравствуйте, товарищ Азин, у аппарата командарм-2. Прочел ваше донесение. Храбрым полкам вашим низко кланяюсь и громкое победное «ура» кричу».
Телеграфист быстро застучал ответ: «Два сильных удара с криками «ура», в присутствии всего командного состава, со знаменами и музыкой были стремительны, и конница не поспела догонять».
Недели через две после форсирования Вятки Азин сидел в штабе, задумчиво листая журнал боевых операций дивизии. Сколько боев, сколько жертв! В одном из первых майских боев попали в плен и были зверски замучены белыми политком дивизии Илья Аронштам и политком 2-й бригады Владимир Сергеев. Их обезображенные трупы до сих пор стоят перед глазами…
Краткие записи в журнале воскрешали картины недавних боев:
«26 мая 1919 г.
Дивизия после 48-часового боя освободила Елабугу.
27 мая.
Железные полки азинцев вывели из строя 8 полков белых и разбили 4 офицерские роты.
29 мая.
Белые панически отступают, не успеваем догонять.
31 мая.
Взята ст. Агрыз. Взято в плен 700 человек и 800 винтовок.
2 июня.
В 7 часов вечера азинцы заняли г. Сарапул».
Азин усмехнулся. Вспомнил, как с сорока кавалеристами он ворвался в еще белогвардейский Сарапул, как навели там панику, наметом пронесясь по улицам. А пехота тем временем входила в город. А затем в азарте боя он вскочил на автодрезину, догнал отступающих и открыл по ним пулеметный огонь…
Дивизия шла по знакомым местам. Вторично пришлось отбивать у белых Ижевск, Воткинск, Красноуфимск.
Тяжелые испытания выпали на долю бойцов 28-й дивизии. Их путь проходил через реки, болота и леса. И если зимой они страдали от снегов и мороза, то теперь их ели мошкара и комары, горящий торф обжигал ноги, а дым разъедал глаза и не давал дышать. От каждого бойца требовалась особая выдержка и сознательность.
Успехи Южной группы Восточного фронта под командованием М. В. Фрунзе и успешное продвижение II и III армий подвели советские войска к предгорьям Урала. Нельзя было дать врагу собраться с силами. В частях широко разъяснялся смысл телеграммы В. И. Ленина: «Если мы до зимы не завоюем Урал, то я считаю гибель революции неизбежной». С Колчаком нужно было кончать в кратчайший срок.
Основная тяжесть освобождения Урала легла на V, II и III армии. Им предстояло разбить самую многочисленную группировку белых — Сибирскую армию. Предстояли тяжелые бои за сердце Урала — Екатеринбург.
Разделив дивизию на две части, Азин послал 1-ю и 3-ю бригады в обход белым.
Раннее июльское утро. По узкой тропинке с трудом продвигались бойцы. То и дело застревала артиллерия. Дорогу в лесу прокладывали топорами. Увязая по пояс в болотах, на руках выносили тяжелые орудия. Несмотря на все трудности, в тыл белым вышли в назначенный срок.
А тем временем 2-я бригада и кавалерия двигались на Екатеринбург со стороны Сибирского тракта. На пересечении тракта с железной дорогой кавалеристы взорвали мост. Вскоре к месту взрыва подкатили несколько эшелонов белых. Завязался неравный бой. Тяжело пришлось артиллеристам, но на помощь им подошла пехота. Разбив в кровопролитном бою 16 вражеских эшелонов, бригада форсированным маршем двинулась на Екатеринбург. Авангардом шла конница.
— Прива-ал! — раздалась команда.
Конники спешились.
— Поглядите-ка, братцы, — показав на пограничный знак, сказал боец, — мы из Европы в Азию переходим.
— Да, немало пройдено, — отозвался другой. — А сколько верст еще впереди? Шутка сказать, ведь шестой год воюем…
— Тут, дядя, годы считать не приходится, бейся, пока из последнего буржуя душа вон!
С утра в городе завязался бой. Выкатившийся навстречу наступавшим бронепоезд был подбит артиллеристами. Вскоре азинцы заняли центр города. Части, пробившиеся к вокзалу, увидели следы панического бегства белых: горящие вагоны, забитые составами пути. Бронепоезд «Свободная Россия» преследовал отступающих.
15 июля Екатеринбург был, взят. Дивизия расположилась на недельный отдых. Победоносный путь ее на Восточном фронте был закончен.
Дивизию перебросили на Южный фронт. Здесь летом 1919 года решалась судьба революции. Обстановка на юге ухудшалась с каждым днем.
30 июня пал Царицын. X армия откатилась к Саратову. В июле Деникин двинул в глубь России и на Волгу отборные офицерские и казачьи полки. Прижатая к Волге X армия была в критическом положении. Дела IX армии были не лучше.
Разрыв между флангами этих армий достигал более ста километров.
На помощь Южному фронту партия бросила все, что было возможно. Спешила на юг и 28-я стрелковая дивизия.