Из Екатеринбурга пешим порядком подошла дивизия к Каме, погрузилась на баржи, пароходы и поплыла вниз.
Плыли с песнями, с гармошкой. Чаще других запевалы заводили дивизионную песню про Азина:
Дружно подхватывали припев:
Крестьяне прибрежных деревень высыпали на берег, слушали боевые песни, и долго вслед бойцам неслись возгласы привета и пожелания доброго пути.
Подплыли к Елабуге. У пристани, украшенный лозунгами и плакатами, стоял агитационный пароход ВЦИКа «Красная звезда». Азин пошел на пароход побеседовать с товарищами из центра. Его приветливо встретила Надежда Константиновна Крупская. Расспросила о настроении бойцов, об их нуждах. При прощании Надежда Константиновна выступила перед бойцами.
Из Камы караван перешел в Волгу. В районе Саратова дивизия была высажена на правом берегу. Снова взялись бойцы за винтовки, с боями пошли вниз по Волге, освобождая приволжские деревни.
X армия, в состав которой вошла 28-я дивизия, теснила белых. Противник, оказывая упорное сопротивление, отходил за Дон и к Царицыну.
Азин получил приказание командующего X армией Клюева 5 сентября приступом взять Царицын.
Накануне штурма в белом чистеньком домике, где разместился штаб Азина, происходило совещание с участием командующего Волжской военной флотилией.
Азин не пытался скрыть свою радость — зачем лукавить? — любит он такие задачи. Казань, Ижевск, Царицын!
Через несколько часов после отъезда комфлота начали свое дело суда Волжской флотилии. Пороховым дымом обволокло корабли. Вскоре отдельные выстрелы слились в один общий гул — признак скорого штурма. К утру огонь флотилии стих. Пехота пошла на приступ. И сразу же показались самолеты белых. С рассвета до поздней ночи они метали бомбы. К вечеру стало ясно, что штурм не удался.
Тяжелые испытания выпали на долю дивизии. Трехкратные попытки взять город лобовыми атаками успеха не имели. Полки, истекая кровью, теряя людей на колючей проволоке и в рукопашных схватках, несколько раз подходили к окраинам города. Сдержанно говорит об этих пятисуточных боях летопись азинской дивизии — журнал ее боевых действий.
«5/9. В 6 ч. 2-я бригада выступила для захвата Царицына. Противник, не оказывая сильного сопротивления… отступил на укрепленные позиции, которые имели окопы полного профиля, в три ряда проволочные заграждения. 249-й полк, не дав опомниться отступавшему противнику, ворвался в окопы, захватив 500 пленных. В это время 250-й полк, не прорвавшись через проволочные заграждения, залег перед ними. Противник из орудий открыл губительный огонь по нашим цепям и батареям и на участке 249-го полка перешел в контрнаступление… Наша расстроенная пехота была атакована конницей противника. 2 батальона 249-го полка были частью изрублены. Положение спас 28-й кавполк, атаковавший неприятельскую конницу. Левый фланг 250-го полка совместно с отрядом моряков занял Французский завод… Понеся за день громадные потери, потеряв почти весь комсостав, полк к вечеру должен был занять исходное положение.
6/9. После артподготовки полк снова перешел в наступление. 246-й полк ворвался в неприятельские окопы, остальные не могли продвинуться.
7/9. Артиллерийский, ружейно-пулеметный огонь с обеих сторон.
8/9 в 14 час, полки доходят до проволочного заграждения. В 18 час. 250-й полк с отрядами моряков занял Французский завод. В 20 час. противник повел наступление на Французский завод, но нашей контратакой отбит. Правый фланг бригады все еще не мог пройти проволочное заграждение из-за сильного артиллерийского, ружейно-пулеметного огня. Всю ночь идет упорный бой на всем участке: пехота противника с тремя бронеавтомобилями три раза переходила в наступление на наш левый фланг.
В то же время его конница старалась обойти правый. Все атаки отбиты.
251-й и 245-й стрелковые полки, несмотря на то, что были окружены со всех сторон, геройски более 3 часов сопротивлялись противнику и, упорно не желая ему сдаваться, доходили до рукопашной схватки и гибли».
Не сумев взять Царицын, остатки дивизии отошли: слишком уж неравны были силы. Этот штурм, несмотря на его неудачу, был подготовкой дальнейшей борьбы за Царицын.
Оправившись от потерь, дивизия вместе с другими частями X армии повела упорные бои на Дону.
13 октября азинские полки шли в атаку на село Ерзовку. Как всегда, в самый тяжелый момент среди атакующих оказался Азин. Стреляя на ходу, он вырвался вперед. За ним — бойцы. Вдруг кольт выпал из рук начдива. Вражеская пуля попала в руку. В пылу боя Азин не понял, насколько серьезно ранение. Только когда деревня была взята, он разрешил врачу осмотреть себя.
— Я вас отправлю в госпиталь. Вы рискуете остаться без руки, — сурово сказал врач.
— Доктор, — взмолился Азин, — оставьте меня лечиться при дивизионной санчасти, я здесь скорее поправлюсь. Не могу я покинуть дивизию… Да и не собираюсь я долго залеживаться, видите, какие идут бои…
— Что ж с вами делать, — развел руками врач, — оставайтесь.
С нетерпением ждала дивизия возвращения в строй любимого командира.
Однажды бойцы сидели в землянке. Снаружи завывал ветер.
— Фронт-то Южный, а не больно жарко, — проговорил один, штопая старенькую шинель.
— Погоди, завтра с Деникой встретишься, так быстро разжаришься.
— Опять без Азина в бой пойдем, — вздохнул кто-то.
Заговорили о начдиве. У каждого нашлось что рассказать о его смелости, справедливости, любви к бойцам.
— А у меня, — заговорил Иван Канаев, — вот какая встреча была с Владимиром Михайловичем. Комбат послал меня как-то с донесением в штаб полка, верст за пять. Мороз был сильный. На полпути лошадь моя ногу сломала, пришлось бросить ее. Иду. Вдруг навстречу верхами скачут, среди них Азин. Поравнялись. Азин спрашивает: «Куда и зачем идешь?» Я ответил, что несу донесение. Прочитав донесение, Азин велел отдать мне запасную лошадь. Потом, увидев, что я совсем замерз, снял с себя шубу и красный кушак. «Вот, — говорит, — тебе в награду за ценные сведения, что добыл в разведке. Носи, помни Азина».
— А под Казанью раз такой случай был. Старик татарин пришел: «.Начальник ваш мне нужен, не уйду, пока с ним не поговорю». Ну, допустили его к Азину. «У меня, — говорит старик, — от взрывов развалился дом. Где я на старости-то лет жить буду?» — А сам плачет. Азин ему: «Пиши расписку, получай деньги». Тот и не поймет ничего. «За что, — говорит, — деньги?» — «Да за твой дом, — отвечает Азин, — бои кончатся, новый построишь, а пока у соседей поживи». И благодарить не разрешил: «Мы для того и воюем, чтобы простому народу хорошо жилось».
— Я ранен был… — начал еще один боец, но в это время в землянку вбежал отделенный.
— Ребята, — закричал он, — Азин из санчасти вернулся! По отделениям ходит.
Худой, бледный, но веселый шагнул Азин через порог.
— Здорово, боевые орлы!
Его окружили бойцы.
— Говорят, вы носы повесили, — продолжал Азин, — ничего, скоро наши дела улучшатся. Конница Буденного бьет генералов Шкуро и Мамонтова. Готовьтесь и вы всыпать деникинцам.
Он ушел, помахав левой рукой; правая висела как плеть.
…Январь 1920 года. Жестокие бои шли на Северном Кавказе. Деникинцы дрогнули, начали отступать. Юго-Восточный фронт готовился окончательно ликвидировать войска Деникина на Дону, Кубани и Северном Кавказе.
Несмотря на огромную усталость людей, на свирепствовавший тиф и отставшие обозы, X армия наступала.
Азинская дивизия сражалась с белыми в Сальских степях. В стужу и метели она несколько раз форсировала Маныч. Но не хватало сил закрепиться, снова отходила за реку.
Грянули свирепые февральские морозы. По ледяной корке с трудом двигались люди и лошади. Но на фронте чувствовалось оживление. Все армии Кавказского фронта (так стал называться Юго-Восточный фронт) производили перегруппировку сил и вели подготовку к решительному наступлению.