- Тут нашего брата революционера держали, - пояснил Богачев. - Мучили. И при царе, и при интервентах. Новую жизнь надо защищать с оружием в руках. А теперь, балтийцы, по кораблям. Кто из вас с машинами дело имел?
Иванов вышел вперед:
- Филипп Октябрьский. Родился в октябре 1899 года. Член РКП (б).
- Большевик? Пойдем со мной. Будешь служить у нас, на крейсере "Лейтенант Шмидт".
Малость слукавил балтиец - машинистом он еще не был, однако постарался вскорости им стать. Комиссар Богачев, шефствуя над молодым партийцем, привлек его к общественной работе - к разъяснению текущего момента, и даже к ликбезу - борьбе с неграмотностью.
Это последнее обстоятельство сильно смущало Филиппа Октябрьского приходилось по ночам сидеть над книжками, чтобы восполнить недостаток образования. Видел это комиссар, подбадривал как мог, а однажды сказал:
- Пора тебе, военмор, подучиться.
- Мне уже больше двадцати. Не идти же в таком возрасте в школу?
- Оно и в школу не зазорно, но бери выше - решили мы послать тебя в комвуз. В Питер поедешь.
Так Филипп Октябрьский стал слушателей Петроградского комвуза, а после его окончания - профессиональным политработником. Он работал в морском отделе Политуправления РККА, в политотделе флотилии.
Это были годы бурного восстановления военно-морских сил республики. "Сердце мое начинает учащенно биться, - писал Ф. С. Октябрьский спустя много лет, - когда вспоминаю трудные, но полные революционного пафоса и романтики 20-е годы".
X съезд партии принял специальное решение о возрождении флота. По инициативе В. И. Ленина V съезд РКСМ объявил о шефстве комсомола над флотом. Орлами революции назвал съезд военных моряков и, обращаясь к комсомольцам, призывал: "Будьте лучшей боевой частью флота, служите примером для всех молодых моряков. Усердно и настойчиво постигайте все трудности морской службы". Были в обращении возвышенные слова о том, что комсомол и в дни мира не бросит якоря в тихой пристани, будет готовиться к защите республики.
В первый год шефства на флот пришло по комсомольским путевкам около восьми тысяч человек. Этот поток нарастал из года в год. Из теплушек, шедших к портам и базам, неслись лихие песни: "Вперед же, по солнечным реям", "Берегись, Антанта, мы едем на моря". Филипп Октябрьский работал среди комсомольцев-добровольцев, которые только за полтора года возродили к жизни десятки надводных кораблей и подводных лодок, и не только ввели в строй, но и начали на них плавать по морям и океанам.
В 1925 году балтийская эскадра под флагом наркома М. В. Фрунзе совершила первое после революции большое плавание.
"Тысячи комсомольского пополнения, образовавшие ядро нового флота, - писал М. В. Фрунзе, заложили тот фундамент, на основе которого стала возможной вся дальнейшая творческая деятельность".
Флоту требовались образованные командиры из среды рабочих и крестьян. В числе тех, кто в этот год пришел в стены военно-морского училища, был и Филипп Октябрьский. Он ходил по залам и аудиториям учебного заведения, которое существовало уже свыше двухсот лет. Октябрь открыл путь к знаниям детям рабочих и крестьян. Всемирно известная русская военно-морская школа (основанный Петром I Морской корпус) стала первым советским высшим военно-морским училищем и получила имя пролетарского полководца М. В. Фрунзе.
Филипп Октябрьский гордился тем, что попал в столь почетное учебное заведение. Слушая лекции по военному искусству, практикуясь на боевых кораблях, он искал образцы для подражания, справедливо полагая, что главное в подобного рода карьере - развитие в себе воли, твердого характера, качества первостепенного для военного человека.
Воля, характер - они и к самому почетному диплому не прилагаются, как не прилагаются они к должности. И потому, получив после блестящего окончания училища право выбора моря и предложение Военного совета Балтфлота возглавить экипаж сторожевого корабля, Филипп Октябрьский попросился тем не менее на более скромную должность, чтобы испытать, проверить себя.
Испытание молодой командир держал на тральщиках и торпедных катерах. Он проверял себя на боевом тралении, на учениях, в трудных походах. Особенно пришлись ему по душе торпедные катера, управляя которыми командир, подобно летчику, как бы сливается со стремительным и грозным движением корабля к цели, к победе. Почти десять лет отдал он службе на катерах сначала на Балтике, затем - на Тихом океане. И первую свою награду - орден Красной Звезды комбриг Октябрьский получил в 1935 году именно за освоение катеров на новом морском театре и разработку методов взаимодействия кораблей с авиацией, береговой обороной и сухопутными войсками. Опыт управления разнородными силами в бою и операции молодой флагман умножил, став в феврале 1938 года командующим Краснознаменной Амурской флотилией. В августе 1939 года Октябрьский возглавил Черноморский флот.
Всего три года прошло с той поры, и теперь он, командующий действующим флотом, не на маневрах, а в реальном жестоком сражении держит свой главный экзамен.
24 апреля 1942 года вице-адмирала Октябрьского вызвали в Краснодар, где в это время находились главком стратегического направления Маршал Советского Союза С. М. Буденный и нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов. Выслушав доклад о состоянии флота, о перевозках в Керчь и об обороне Севастополя, Буденный сказал:
- Командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Козлов убежден, что ему удастся наступление из Керчи на Симферополь, затем и на Бахчисарай. Севастополь будет деблокирован. Как, продержитесь?
- Безусловно, - ответил Октябрьский. - Я твердо уверен в прочности обороны Севастополя. Об одном только прошу: не ослаблять вашу Приморскую армию и не отвлекать ее крупных сил для наступления на Симферополь.
- Хорошо, - согласился маршал и улыбнулся. - Осторожничаешь. Засиделся в обороне.
В тот час никто из троих участников этого разговора, конечно, не мог предположить, что спустя две недели фашисты внезапным ударом прорвут Крымский фронт и вынудят его войска эвакуироваться на Таманский полуостров. Но тогдашняя просьба Октябрьского стала потом особенно понятной: враг не решился после взятия Керчи с ходу наступать на Тамань, пока у него в тылу оставался сражающийся Севастополь.
Вернувшись с Кавказа в Севастополь, Октябрьский с новой энергией занялся укреплением его обороны. Он решил лично осмотреть передний край и отправился в третий сектор - туда, где враг неоднократно наносил сильнейшие удары.
- Давайте, Иван Ефимович, побываем у чапаевцев, - сказал адмирал, обращаясь к командиру Приморской. - Они могут оказаться как раз на направлении главного удара.
Речь шла о 25-й Чапаевской дивизии, которой во время обороны Одессы командовал сам И. Е. Петров, а ныне - комендант третьего сектора генерал-майор Т. К. Коломиец.
Они прошли по отрытым в рост человека траншеям первой линии обороны. Увидев, что из траншеи к ничейной полосе тянется ход, а в стороне проложен провод, Октябрьский спросил:
- А это зачем?
- У нас отрыты парные окопы, - ответил комендант. - Фашисты начинают артобстрел линии траншей, а наши бойцы в этих дубль-окопах. А провода, которые вы видите, идут к истребителям танков.
Адмирал не сразу рассмотрел их ячейки: так тщательно все было замаскировано.
Показали командующему и "невидимые батареи": потайные фугасы-камнеметы, созданные армейскими инженерами и артиллеристами. Бойцы вырывали котлован, укладывали в него взрывчатку (бывало, и извлеченную из старых морских мин), сверху клали бревна, а на них - крупные камни. Эти фугасы взрывались по проводам, когда враг шел в атаку, и приносили ему немалые потери. Зашел при осмотре переднего края и такой разговор. Обращаясь к И. Е. Петрову, комендант сказал:
- У нас, в третьем секторе, бригада и два полка морской пехоты. Прибывшие с пополнением моряки переодеты в армейскую форму.
- Правильно, - заметил командарм. - В защитной одежде меньше потерь будет, да и единообразие важно.
- Это понятно, но матросы просят оставить им тельняшки и бескозырки.
- Зачем?
- В атаку ходить. Очень боятся фашисты таких атак. Черными дьяволами зовут моряков.
- Знаю, знаю, - заключил разговор Петров и приказал оставить морякам тельняшки и бескозырки.