Выбрать главу

Таким образом, замысел противника в основном был разгадан советским командованием. По решению командующего Воронежским фронтом Н. Ф. Ватутина рано утром на изготовившиеся к наступлению вражеские войска обрушился мощный авиационный и артиллерийский удар. Он ослабил наступательные возможности противника. Но уже в семь утра из штаба фронта сообщили о переходе вражеских войск в наступление. Основной удар противника обрушился на позиции 67-й и 52-й гвардейских стрелковых дивизий, которым были приданы артиллерийские части и 1-я гвардейская танковая бригада 1-й танковой армии.

— Совершенно очевидно, что противник намерен вырваться на Обояньское шоссе, — констатировал Шалин, склонившись над картой. — Причем мощным танковым ударом.

Итак, решительный момент настал. Катуков с минуту сидел молча, испытывая естественное внутреннее возбуждение в связи с началом крупной операции. Затем отправился в корпуса, уже поднятые по боевой тревоге. Всюду шли последние приготовления к боям, проходили митинги, партийные и комсомольские собрания.

Пятого июля в 16 часов командующий войсками фронта приказал: к 24 часам 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса выдвинуть на второй оборонительный рубеж 6-й гвардейской армии, а сзади них расположить 31-й танковый корпус. Задача армии — ни при каких обстоятельствах не допустить прорыва противника на Обоянь. К 23–24 часам корпуса вышли на указанные рубежи. К этому времени 4-я танковая армия противника во многих местах значительно потеснила б-ю гвардейскую армию, овладела ее первой и второй позициями, кое-где вышла ко второй полосе обороны.

Коротки июльские ночи. Но рубеж обороны заранее был подготовлен в инженерном отношении, и к утру 6 июля 1-я танковая армия уже изготовилась для отражения вражеского удара. С рассветом после полуторачасовой авиационной и артиллерийской подготовки 4-я танковая армия противника сумела прорвать главную полосу обороны 6-й гвардейской армии. Враг, видимо, полагал, что теперь он не встретит серьезного сопротивления в наступлении на Курск: дивизии его двигались в предбоевых порядках — в ротных колоннах, впереди шли танки, за ними пехота на бронетранспортерах и автомашинах. И вдруг подразделения его разведки и охранения нарвались на танковые засады и были разбиты.

Противник оказался вынужден вновь развертывать в боевые порядки свои главные силы. В их составе были отборные соединения вермахта. Одни их названия говорили о многом: танковые дивизии CС «Адольф Гитлер», «Райх», «Мертвая голова», моторизованная дивизия «Великая Германия». Впереди шли «тигры» и «фердинанды», за ними «пантеры» и другие танки и штурмовые орудия. Развернулось ожесточенное сражение, длившееся несколько часов. С обеих сторон в ход было пущено все: танки, артиллерия, авиация, пехота. Местами противнику удавалось достигать перевеса в силах, но и в этих случаях он не имел успеха: стойкость и мастерство советских воинов, казалось, были беспредельными.

Когда Катуков прибыл на КП командира 6-го танкового корпуса Гетмана, тот доложил:

— Отбиваем четвертую атаку.

«Была половина четвертого дня, — вспоминал Катуков. — Но казалось, что наступило солнечное затмение. Солнце скрылось за тучами пыли. И впереди в полумраке виднелись всплески выстрелов, взлетала и осыпалась земля, ревели моторы, лязгали гусеницы».

Более половины личного состава и техники потеряла в первом же бою 49-я танковая бригада. Незадолго до этого назначенный ее командиром герой боев под Орлом А. Ф. Бурда был безутешен. Катуков любил его за расчетливую храбрость, умение добиваться успеха в боях малой кровью. Выяснилось, что потери противника намного превосходили потери бригады. К тому же она не отступила ни на шаг. И так было всюду — ни одно участвовавшее в боях соединение не отступило под натиском превосходящего врага.

Сражение затихло лишь с наступлением темноты. Итоги первого дня боев удовлетворяли и вместе с тем обеспокоили Катукова. Врагу не удалось прорвать нашу оборону. Но достигнуто это было ценой больших потерь. То, что потери противника были значительно большими, не утешало. По всему было видно, что он располагает большим превосходством. И не только численным. Вражеские «тигры» из своих 88-миллиметровых пушек могли вести огонь по советским танкам на расстоянии до 2 километров, находясь вне досягаемости огня 76,2-миллиметровых пушек тридцатьчетверок. Учитывая эти преимущества противника, Катуков не уставал повторять свои требования о широком применении танковых засад. Нужно было, чтобы вражеские машины подходили к засадам на 300–400 метров. Это давало возможность более подвижным тридцатьчетверкам внезапно обрушивать на «тигры» прицельный огонь. Были приняты меры для улучшения взаимодействия с авиацией и широкого использования противотанковых средств.