— Ах, какой народ! — радовался Катуков, когда было закончено формирование бригады. — И дело свое знают, и с боевым опытом! А коммунистов и комсомольцев сколько!
Вскоре бригада стала получать технику. Первый батальон вооружался танками Т-34. Изготовлялись они тут же, на Сталинградском тракторном заводе. План перевыполнялся, рабочие трудились по-фронтовому. Но Катуков торопил, чтобы иметь больше времени для боевой учебы. Выход нашел Дынер. Однажды он пришел к Катукову с предложением:
— Полагаю, что заместители командиров подразделений по технической части, механики-водители и вся рота технического обеспечения должны непосредственно работать на заводе.
— А ведь идея! — обрадовался Катуков. — И дело пойдет быстрее, а сборка — замечательная школа для изучения материальной части новых танков.
Уже на следующий день выделенные Дынером танкисты вместе с рабочими собирали на заводе детали и агрегаты новой машины. Вскоре они, как выразился Дынер, «знали ее нутро до последнего винтика».
Одновременно была развернута боевая учеба. С самого начала она была настолько приближена к условиям войны, что отличалась от нее разве только отсутствием потерь. Занятия длились по четырнадцать часов в сутки. Катуков был неистощим на разработку комбинаций, ставивших бойцов и командиров в наиболее сложные, максимально приближенные к боевой обстановке условия. Уже после боев под Клеванью он тщательно обдумывал оправдавшие себя тогда приемы действий танковых подразделений в условиях превосходства противника в танках и авиации. Он отобрал из них наиболее типичные, соединил их в единую принципиальную схему. Основные ее положения обсудил на совещании командования бригады. И был рад, получив дельные предложения от своих помощников.
Суть разработанной Катуковым схемы лучше изложить его словами:
«Мотострелки располагаются в обороне, предварительно отрыв настоящие окопы и ложные. В ложных ставятся макеты пушек и пулеметов. Часть этих окопов занимают небольшие группы бойцов с настоящими пулеметами. На их долю выпадает роль «актеров», инспирирующих передний край. Сзади, на небольшом расстоянии, идут настоящие окопы, а дальше, на танкоопасных направлениях, ставятся танки — иногда взвод, иногда просто одна машина. Для маскировки танки используют местные укрытия: кустарники, деревья, скирды хлеба, стога сена, обратные скаты высот. Каждый экипаж готовит себе не одну позицию, а две-три, которые можно менять незаметно для противника. Экипажи заранее определяют ориентиры и расстояния до них. С пехотой, артиллерией, саперами заблаговременно организуется взаимодействие и устанавливается связь или по радио, или специальными сигналами, или посыльными. Все танковые экипажи должны находиться в поле зрения друг друга, готовые прийти на помощь соседу.
Противник начинает наземную и воздушную разведку. Засады не обнаруживают себя. Противник боем прощупывает передний край. В действие вступают «актеры» в ложных позициях. Танки молчат.
Авиация врага начинает бомбить ложные окопы. «Актеры» незаметно отступают ходами сообщения. И наконец, противник пускает танки в сопровождении пехоты. Наступают самые критические минуты боя.
Стрелки, артиллеристы, минометчики расстреливают пехоту противника. Засады молчат. И только тогда, когда вражеские машины подходят на 200–300 метров, засады выходят на огневую позицию и открывают огонь по атакующим в упор, наверняка. В то же время экипажи засад не выпускают из поля зрения соседей и бьют в борта прорвавшиеся танки противника. Получается косоприцельный, перекрестный, губительный огонь.
Командир засады выходит на огневую позицию только в случае крайней необходимости. Откуда-нибудь из окопчика или из-за кустарника следит он за полем боя, намечает цели, определяет прицел и лишь после этого садится в танк, и машина выскакивает, чтобы открыть огонь. Прицел поставлен, пушка приблизительно наведена на цель. Сделав три-четыре выстрела, танк задним ходом отползает в укрытие. Долго стоять на позиции нельзя: экипаж станет жертвой прицельного огня.
Из укрытия командиры снова ведут наблюдение и снова выскакивают на позицию, но теперь уже на другую. Так повторяется несколько раз».
После обсуждения этой схемы с командованием бригады Катуков провел совещание с командирами подразделений. Каждому из них уже пришлось иметь дело с противником, значительно превосходящим в танках и авиации. Поэтому схема Катукова оказалась всем близкой и понятной. Она и была положена в основу боевой подготовки бригады.
И теперь Катуков с удовлетворением вспоминал, как инициативно командиры подразделений вели занятия по этой схеме и, подобно ему самому, изощрялись в выборе таких ситуаций, которые требовали от экипажей сметки, быстроты реакции, великолепной выучки.
Катуков неуклонно усложнял задачи боевой учебы.
— Важно уметь действовать не только бригадой в целом. Каждое подразделение, каждый отдельный танк нужно готовить к автономным действиям в отрыве от главных сил, — инструктировал Катуков командиров и тут же предлагал приемы, один сложнее другого, для обучения таким автономным действиям.
Тщательно отрабатывались различные варианты связи и разведки — им Катуков придавал исключительно большое значение.
Вспомнилось и другое: «крушение инструкций», как шутил Бойко. Однажды на совещании комсостава зашла речь (в который уже раз!) об отсутствии тягачей для вытаскивания с поля боя поврежденных танков.
Дынер встал и коротко доложил:
— Не дают и в ближайшее время не обещают.
— Вы что-то не договариваете. — Катуков уловил в голосе Дынера интригующую нотку: так он всегда говорил, когда находил какое-то интересное решение.
— Тридцатьчетверки и KB могут в случае необходимости заменить тягачи… Проверяли, несколько раз проверяли. Тянут, хорошо тянут.
— Это против инструкции, — с сомнением заговорил Кульвинский.
— А… — Катуков махнул рукой. — Завтра же проведем всесторонние испытания.
Испытания еще раз показали, что тридцатьчетверки и KB прекрасно справлялись с задачей тягачей.
Той же инструкцией запрещалось десантировать на тридцатьчетверках и других танках пехоту. Между тем война показала высокую эффективность непосредственного и одновременного взаимодействия танков и пехоты.
— А что, если нам попробовать вот так десантировать пехоту, — предложил Катуков Бойко, наблюдавшему вместе с ним за возвращавшимся с занятий танком, облепленным сверху пехотинцами.
— Еще раз сокрушим инструкцию, — засмеялся тот. — Я тоже думаю, что десанты на танках возможны.
И вновь занятия усложнились, дополненные отработкой действий танковых десантов. И не было случая, чтобы тридцатьчетверки и КБ, даже на сильно пересеченной местности, не выдерживали дополнительной нагрузки.
23 сентября пришел приказ: срочно погрузить бригаду в эшелоны и прибыть в район Кубинки. И вот она снова в пути.
Катуков встал, подошел к окну, рассматривая проносившийся мимо однообразный пейзаж. Воспоминания как бы разом отхлынули, на смену им пришло другое: теперь Катуков мысленно производил смотр своим силам. Что он имеет? Танковый полк — 49 боевых машин, мотострелковый батальон, зенитно-артиллерийский дивизион — 16 орудий, транспортная и ремонтная роты, другие вспомогательные подразделения. «Маловат кулак, — вздохнул он и тут же озорно отметил: — Мал, да удал!» И в самом деле, техника в бригаде в основном была новой — танки Т-34. Бригада представляла собой сплоченный боевой коллектив, состояла из хорошо подготовленных, имевших боевой опыт бойцов и командиров. В экипажах каждый в случае надобности мог заменить другого. Подразделения были обучены различным видам взаимодействия. А моральный дух личного состава! Кулак действительно получился удалым.