Дворянская конница после измены большей части наемных офицеров-иноземцев вместе с командующим петровской армией саксонским фельдмаршалом герцогом К.Е. де Крои первой оставила поле боя. Поместное ополчение начало без приказа переправляться вплавь через реку Нарову на противоположный берег. Шереметев уходил на противоположный берег в числе последних. Ему в тот день повезло: иноходец его не подвел, справившись с холодными водами Наровы.
Во время этого беспорядочного бегства в холодных речных водах утонуло множество поместных воинов вместе со своими конями! Историк П.О. Бобровский писал: «…Вся кавалерия Шереметева… бросилась вплавь через Нарову, близ порогов, и успела переплыть, оставив в ее волнах более тысячи всадников».
Однако ради справедливости следует заметить, что русская позиция под натиском атакующих шведов рухнула не сразу. Она начала рушиться только тогда, когда конное дворянское ополчение боярина-воеводы Шереметева, отличавшееся тогда крайне низкой дисциплиной, в самый разгар сражения вдруг стало переправляться вброд на правый берег Наровы, собираясь там опять воедино и не думая бежать дальше.
«Первая Нарва» 1700 года прославила короля Карла XII победой над армией «московитов». Да и побежденные им, в том числе царь Петр I, преувеличивали масштабы «Нарвской конфузии». На время как-то забыли стойкость и мужество «потешных» Преображенского и Семеновского полков, Лефортова полка, дивизии генерала Адама Адамовича Вейде, вчерашнего майора-преображенца. Забыли, а зря. Лейб-гвардия (преображенцы и семеновцы) билась, не имея в своих рядах ни одного штаб-офицера, то есть старшего офицера.
В тот злосчастный для русского оружия морозный ноябрьский день они не дрогнули, отражая атаки шведов до самого позднего вечера. И показали именитому противнику, на что способны хорошо обученные и организованные солдаты и офицеры молодой петровской армии. Их боевой «нарвский» опыт пригодится уже в ближайшие годы.
Интересно, что сами шведы из королевского окружения довольно скептически отнеслись к «великой победе» своего монарха-полководца. То есть они выглядят в своих мемуарах реалистами, которым «первая Нарва» не вскружила голову: русская армия полному разгрому не подверглась. Один из очевидцев сражения, королевский камергер граф Вреде, признательно писал следующее:
«Если бы русский генерал (речь идет об А.А. Вейде. – А.Ш.), имевший до 6 тысяч под ружьем, решился на нас ударить, мы были бы разбиты непременно: мы были крайне утомлены, не имея ни пищи, ни покоя несколько дней; притом же наши солдаты так упились вином, которое нашли в русском лагере, что невозможно было немногим оставшимся у нас офицерам привести их в порядок».
Боярину-воеводе Б.П. Шереметеву пришлось оправдываться перед царем за бегство с поля брани подчиненной ему поместной конницы, дисциплинированность которой оставляла желать много лучшего. Признавал, что и он лично повинен в поражении под Нарвой. Он писал со всей откровенностью и прямотой:
«Бог видит мое намерение сердечное, сколько есть во мне ума и силы, с великою охотою хочу служить, а себя я не жалел и не жалею…»
Петр Великий, как известно, верил в Бориса Петровича Шереметева, который доказал ему верность еще в годы борьбы с правительницей и сестрой по отцу царевной Софьей. Поэтому он не подвергся хотя бы даже малой опале за нарвское поражение и заслуженным упрекам, оставаясь одним из главных военачальников русской армии.
Уже через две недели после «Нарвской конфузии» боярин-воевода получил петровский указ: «…Итить вдаль для лучшего вреда неприятелю». Это звучало так: пора заглаживать свою вину делами, а не правдивыми отписками верноподданного вельможи.
Боярину Б.П. Шереметеву приказывалось вместе с московским и новгородским поместным ополчением, прибывшими украинскими казаками гетмана Обидовского держать границу у Пскова, южнее Чудского озера. Шереметеву предписывалось совершать «по его уразумению» конные набеги на соседнюю Лифляндию, которая стала в те дни главной продовольственной базой для королевской армии. То есть вести «малую войну» и защищать приграничье.
Но перед этим Шереметеву пришлось приводить в должный порядок армейские полки, отступившие из-под Нарвы к Новгороду. Пришлось заниматься и поместной конницей, которой пришло время «уходить в историю». А пока Борис Петрович по царскому повелению приводил в порядок конное дворянское ополчение, сосредотачивая его в Новгороде и его окрестностях, Петр I привычно наставлял боярина-воеводу: