Но все это будет впереди. А второго апреля 1945 года в Ставке рассматривался стратегический замысел Берлинской операции, в соответствии с которым задача разгрома берлинской группировки противника возлагалась на войска 1-го и 2-го Белорусских и 1-го-Украинского фронтов во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом и авиацией дальнего действия. Окончательным сроком начала операции было установлено 16 апреля.
Как отмечает Г. К. Жуков, Верховный Главнокомандующий не согласился с одним — разграничительной линией между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами, обозначенной на карте Генштаба. Тут он указал маршалу Коневу:
— В случае упорного сопротивления противника на восточных подступах к Берлину, что наверняка произойдет, и возможной задержки наступления 1-го Белорусского фронта 1-му Украинскому фронту быть готовым нанести удар танковыми армиями с юга на Берлин.
На Берлинском направлении, как это было впоследствии установлено, у противника находилось около миллиона человек, более 10400 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий, 3300 боевых самолетов, а в самом Берлине спешно формировался двухсоттысячный гарнизон.
— Приходилось ли кому-нибудь из военачальников этой или другой войны решать более сложную задачу, чем которую предстоит сейчас решать Маршалам Советского Союза Жукову и Коневу в этом сражении, втянувшем в себя несколько миллионов солдат, десятки тысяч орудий, танков, самолетов? — задавался вопросом в своих фронтовых записях Борис Полевой. — А между тем лицо Конева спокойно. Я бы даже сказал, обыденно. И вот опять из-за канала послана очередь, где-то у самых ног маршала цвикнула пуля и, взвизгнув, отрикошетила, или, как говорят солдаты, ушла за молоком. Он только посмотрел в ее сторону и продолжал по телефону отдавать приказ, связанный с боями в Потсдаме…
Ведя ожесточенные бои с противником, войска двух фронтов соединились юго-восточнее Берлина, отсекли от города главные силы 9-й и часть сил 4-й танковой армии фашистов. 25 апреля завершилось окружение собственно берлинской группировки войск. А на следующий день «Правда» писала: «Берлин окружен советскими войсками. Эта весть молнией облетит весь земной шар, вызовет новую волну восхищения доблестью и искусством Красной Армии, породит в сердцах советских людей чувство еще большей благодарности своей армии-освободительнице. Раздавшийся вчера в Москве радостный салют явился торжественным отзвуком грохота тысяч советских орудий, разящих врага вокруг Берлина и на улицах германской столицы. Берлинская операция вызывает изумление современников, она будет привлекать самое пристальное внимание историков. Красная Армия на протяжении последних лет поражает мир невиданными еще по размаху и эффекту военными операциями. Поход к Берлину венчает золотой список побед советского оружия… Окружение Берлина решает судьбу обороняющей его группировки. Берлинский гарнизон обречен, никакая сила не сможет пробить кольцо советских войск. Окружение Берлина наносит германской армии страшный удар не только военного, но морального и политического значения. Этим ударом Германия разрезается на куски. Советские войска схватили фашистскую Германию за горло».
1 мая И. С. Конев получил директиву Ставки. Войскам фронта, который он возглавлял, предписывалось завершить ликвидацию окруженной вражеской группировки южнее Берлина и передать занимаемую полосу войскам 1-го Белорусского фронта, во взаимодействии со 2-м и 4-м Украинскими фронтами приступить к разгрому девятисоттысячной группировки немецко-фашистских войск в Чехословакии. А 2 мая в Берлине раздался телефонный звонок из Москвы. Верховный Главнокомандующий сообщил об утверждении плана операции по освобождению Праги.
— Готов? — спросил Верховный.
— Готов! — ответил Конев.
— Ну с богом, начинай!..
«Памятное напутствие, — вспоминал И. С. Конев. — С богом, так с богом! Хоть с чертом, лишь бы освободить Прагу и поставить точку на освобождении Европы от фашизма. …Придется действовать осмотрительно, чтобы спасти от разрушения древнюю Прагу. Поэтому город не бомбить. Ни в коем случае…»
Салют в честь освобождения Праги стал предпоследним салютом войны на Западе. Последний военный салют — салют Победы, данный из тысячи орудий, прозвучал в Москве через несколько часов.
Подписанный 8 мая 1945 года в Берлине акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии положил конец второй мировой войне в Европе. Это была священная народная война «не ради славы, ради жизни на земле». С первого до последнего ее дня шел в строю и Иван Степанович Конев.
Особенно радостным для него стал день 24 июня 1945 года, когда состоялся Парад Победы в Москве.
— Именно тогда я впервые почувствовал по-настоящему праздник, — отметит Иван Степанович спустя годы.
В мае 1945 года на встрече командования 1-го Украинского фронта с группой американских генералов и офицеров произошел интересный эпизод. Корреспондентка одной из американских газет привезла только что вышедший в свет красочно оформленный номер военного журнала американских вооруженных сил. В нем целую страницу занимал дружеский шарж, созданный на основе известной васнецовской картины «Три богатыря». Богатыри, как им и полагается, сидели на своих мохнатых богатырских конях. У них, правда, были сегодняшние знакомые черты. В Илье Муромце, сидевшем в центре, легко узнавался Георгий Константинович Жуков, в Добрыне Никитиче — Иван Степанович Конев, а в Алеше Поповиче — Константин Константинович Рокоссовский — прославленные советские маршалы. В подписи значилось: «Русские богатыри». В ней выражалось прежде всего признание полководческого искусства выдающихся советских военачальников, их глубокая связь с народом, который одержал победу в жестокой борьбе с фашизмом, принес освобождение многим странам мира.
…Прошли десятилетия. В 1965 году заслуженному полководцу подрастающая юность присвоила новое звание — «Комсомольский маршал». Для молодежи он снова стал старшим по званию. Миллионы юношей и девушек нашей страны начали под командованием маршала Конева замечательный поход поколений по местам боевой и трудовой славы советского народа. Эстафетой подвига назвал его Иван Степанович. «Глядя в глаза юности, мы и сами молодеем», — любил повторять он. И нередко добавлял:
— Нас, военных людей, военачальников, иногда представляют уж слишком однобоко. С одной стороны, как огрубевших в годы суровой службы солдат. С другой — как людей сугубо профессиональных. То есть мало что знающих, кроме своей военной профессии. Я считаю это глубоким заблуждением. При всем том, что мы разного происхождения, кто из рабочих, кто из крестьян, все мы, пришедшие в Красную Армию с Великим Октябрем, одухотворены революцией. И это выше всех различий. Идеи Маркса, идеи Ленина вошли в плоть и кровь каждого из нас. И ленинский призыв учиться, учиться и учиться стал для нас законом жизни.
Ивану Степановичу Коневу часто писали по разным вопросам разные люди. Одним он помогал в трудоустройстве, другим — в определении своего места в жизни, третьим — в поиске истины. Как-то летом 1963 года, когда Конев отдыхал в Крыму, в гости к нему пришли артековцы. Ребята много говорили о своих делах, делились с маршалом своими мыслями и заботами.
— А что вы, Иван Степанович, любите больше всего? — спросили они в конце беседы.
— Больше всего, ребята, люблю трудиться. Каждую хорошую работу люблю. В детстве — столярничать, затем — пилить лес, потом — работать с людьми, познавать труд военного человека. В конце концов, по-моему, не так важно, что делает человек, кто он по профессии, чем он занимается, а как он делает свое дело… Терпение, способность, физическую силу — все можно выработать в себе, если по-настоящему захотеть, если не давать себе поблажек. Бесцельно прожитые годы, дни, часы и минуты никому никогда не восстановить…
Так выражал свою главную мысль, свою жизненную позицию Иван Степанович. По рассказам очевидцев, он постоянно учился, возил с собой целую библиотеку. Увлекался чтением Ливия, а также наших классиков. Он мог свободно приводить в разговоре примеры из Гоголя, Пушкина, Льва Толстого, Фрунзе, Клаузевица. Любил цитировать Маяковского, Твардовского, Багрицкого, Светлова. Часто размышлял о духовном мире Кутузова, Багратиона, Дениса Давыдова. Довольно легко читал по-английски. Его любимое произведение — «Песня о Буревестнике» А. М. Горького, а любимые стихотворные строки — «А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой».