Наконец, все разошлись спать, и Конан после недолгого, но нетерпеливого ожидания в своем закутке, осторожно прокрался к Лидии... Они обнялись и зашептались, тесно прижимаясь друг к другу.
-- Даже в Немедии время от времени случается, что девушка из низших слоев может понравиться благородному господину, и он возьмет ее себе в жены,-- ворковала Лидия о своих сокровенных мечтах.-- Вот в некоторых других южных землях правят королевы и жрицы, и мужчина там должен стараться добиться какого-то положения. Но у нас, если женщина красива и сильна духом, то тоже может подняться высоко. Как госпожа Хильда!
-- Да, и удача ей будет сопутствовать до тех пор, пока не окончится ядом в пироге или ножом в спине,-прошептал в ответ Конан.
-- Я прислуживаю у барона за столом, Конан,-- продолжала Лидия, не обращая внимания на его колкость.-- И заметила, что молодой господин Фавиан заглядывается на меня. Он пылкий юноша и уже достиг того возраста, в котором можно жениться.
-- Хочу предупредить тебя, что он даже слишком пылкий и к тому же здорово злоупотребляет вином.
-- Ну и что? -- отозвалась девушка.-- Благородных господ нельзя судить той же мерой, что простых людей. Звание и ответственность -- это тяжелая ноша, так что иногда можно и позволить себе немного лишнего.
-- Ах вот как? Ну если ты так хочешь высоко подняться, то почему бы тебе тогда не окрутить самого старика? Тут ты уже попадешь на самую вершину, а Фавиану станешь дорогой мамочкой,-- Конан приглушенно рассмеялся, но в его тоне прозвучали нотки цинизма.
-- О нет, Конан! -- совершенно серьезно возразила Лидия.-Есть одна государственная тайна, правда, она хорошо всем известна -- Бальдру не нужны женщины. В последней бритунийской пограничной войне, незадолго до того, как родился Фавиан, барон получил два тяжелых ранения -- одно в лицо, а другое намного ниже, вот здесь! -- И рука Лидии тут же выразительно поползла вниз.-- Что за опасный обычай у немедийских аристократов -носить юбки! Вот почему он так трясется за Фавиана, как за последнего отпрыска рода Эйнарсонов.
-- Понятно,-- процедил Конан.
-- Но я понимаю, ты конечно, шутил, когда предложил мне выйти замуж за барона,-- Лидия нежно коснулась щеки Конана.-Ведь Бальдр уже старик и скоро выживет из ума, да и внешне он по сравнению с Фавианом просто урод! А Фавиан красивый, как и ты... может, даже еще красивее. Как же быть?
Позже, ослабевший от безумных ласк, Конан бесшумно вылез из жаркой постели. Стараясь не разбудить девушку, он оделся и, проскользнув через зашторенный дверной проем, прошел в общую комнату.
Но направлялся он не к своему тюфяку, набитому сеном. Он прошел через комнату и вышел на кухню, тускло освещенную красноватыми углями в печи. Подойдя к полуоткрытой двери в коридор, Конан осторожно выглянул и увидел часового, стоявшего у стены рядом с дверью, ведущей во двор.
Часовой был в полной форме, включая стальной шлем и кирасу Солдат переминался с ноги на ногу и скорее всего, чтобы размяться, должен был бы пройтись по коридору. Конан затаился и стал ждать.
Вскоре он действительно услышал тяжелые шаги. Часовой вошел в кухню, обошел ее кругом и повернул обратно. Выбрав момент, Конан неслышно встал позади него и прошел в коридор.
Тихо и бесшумно киммериец двигался через темные кладовые, подобно пантере, вышедшей ночью на охоту и пробирающейся через северные леса в поисках добычи. Добычей Конана должно было стать то, о чем он не раз слышал в легендах и рассказах -- огромные сокровища, которые всегда была во всех замках баронов. Уверенность в том, что часть их достанется ему, придавала ему решительности и делала его зрение более острым, а слух более тонким.
Им двигала еще и надежда заранее найти какой-нибудь выход, чтобы потом, когда понадобится, воспользоваться им. В Предыдущую ночь он смог пробраться на крышу замка, откуда увидел шлемы прохаживавшихся по двору часовых, и понял, что двор охраняется слишком хорошо, чтобы надеяться легко проскочить через него. Но какой-нибудь выход все-таки должен быть!
Теперь, пробираясь через темную кладовую, он нащупал ведущую наверх лестницу, но едва собрался подняться на первую ступеньку, как наверху скрипнула дверь. Мелькнула полоска света, и Конан тут же спрятался за корзину для белья. Свет приближался, и Конан увидел, что источником его были три свечи, вставленные в канделябр. Звук шагов того, кто спускался по ступенькам, заставил его пригнуть голову и затаить дыхание. Но когда свет проплыл мимо него, Конан рискнул выглянуть и увидел героический профиль барона Бальдра.
Конан взглянул наверх и увидел, что дверь закрыта. Осторожно выбравшись из своего убежища, он медленно, двинулся за бароном, ломая голову, что понадобилось знатной особе делать в нижнем этаже дома в столь поздний час. Странный для экскурсии наряд барона состоял из длинной ночной рубашки и кожаной юбки поверх нее, а на груди поблескивал тяжелый амулет в виде звезды с шестью кинжаловидными лучами.
Ночной путешественник шел спокойно, не оборачиваясь, как человек, твердо знающий свою цель. Конан был озадачен, увидев, что барон уверенно направляется к пустому углу большой сводчатой кладовой. Интересно, а вдруг Бальдр как раз собрался навестить свои сокровища, запрятанные в какой-нибудь бочке иди корзине? А может, под полом?
Подойдя к дальней стене комнаты, барон поставил канделябр на корзину и подошел к пыльному ткацкому станку с натянутой на него материей, напоминавшей паутину, которую сплел какой-то гигантский паук. Взявшись за раму обеими руками, барон отодвинул ее в сторону, и Конан увидел низкий арочный вход в стене, закрытый железной дверью.
Не открывая никакого замка, Бальдр просто потянул за железную скобу, и дверь отворилась со скрежетом и дребезжанием, эхом отдавшимися в темный пустоте. Барон взял канделябр и, пригнувшись, вошел в узкий туннель.
Когда света стало почти не видно, Конан подкрался к проему и решился войти внутрь. Едва не свалившись с крутой неровной ступеньки, он с трудом удержался и начал быстро спускаться, стараясь не потерять из виду свет, исчезающий где-то внизу.