Я, протянув руку, поднял его с земли, обняв при этом.
— Привет мой друг, я тоже рад тебя видеть, — произнёс, я чувствуя, как моя одежда намокает, поскольку парень вздрагивал, молча рыдая.
Мне как-то неудобно даже стало от выражения такой радости. Я на вытянутые руки чуть отстранил его от себя.
— Идём в дом, я понимаю ты устал с дороги, но я так хочу с тобой поговорить!
— Конечно мой царь! — он радостно покивал, затем повернувшись грозно распорядился устроить лошадей, а также занести в дом подарки для царя и только после этого пошёл за мной.
Поздоровавшись с Бенермерутом, он присел за мой стол, хотя вначале порывался сесть на колени, прямо на полу. Мы дождались, когда нам соберут еду и только после этого начали неспешную беседу.
— Рассказывай, — предложил я ему первый, — как дела в поместье? Как наложницы?
— Мой царь, — он осторожно отпил вина из кубка, следом за мной, — всё просто отлично! От Его величества за эти месяцы прибыло столько ценностей и золота, что я распорядился начать строительство дома побольше, чтобы по прибытии Его величество ждало достойное жилище. Ну и девушек нужно обязательно отделить от всех остальных. Сейчас за них отвечает госпожа Исида.
— Что насчёт бараков? — поинтересовался я, отрывая от гусиной тушки лапу и вгрызаясь в неё, — я писал тебе строить трёхэтажные однотипные здания по моим рисункам.
— Как мой царь и просил, их я велел построить с наивысшим приоритетом, — кивнул он, сам накалывая на собственную золотую вилку кусочек мяса, — раненные, которые прибывали к нам с караванами, сейчас там содержатся в первых построенных бараках. Ещё сто остальных огромных длинных домов по проекту Его величества строятся позади дома и будут готовы для заселения.
— Отлично, молодец Рехмир, — порадовался я, что он правильно расставил приоритеты, — кстати на счёт дома, а на тебя не выходили фиванские семьи? Они обещали мне построить дворец за свои средства.
— Нет мой царь, — покачал он головой, — нас посещают только поставщики и купцы, из тех, у кого закупаю я необходимые вещи. Никто не предлагал мне другую помощь.
— Странно, — удивился я, поскольку говорил об этом тем представителям, с кем заключил контакт на поставку рабов, — ладно, вернётся Небуави, узнаем подробности.
— Что же насчёт наложниц Его величества, — тут он смутился, — то мне пришлось нанять десять служанок, обученных служить в гаремах, иначе среди девушек часто возникали ссоры и даже драки за то, чьё внимание получит первым мой царь при возвращении.
— Как дела у Хумай? — с гулким стуком в сердце спросил я.
Рехмир спросил у меня.
— Можно я прикажу принести подарки от наложниц для Его величества?
— Да, давай, — помахал я рукой свободной от кубка.
Одна команда и вскоре его помощники показывали мне тонко сотканные одеяния для меня, а также набедренные повязки.
— Всё создано руками женщин моего царя, — с улыбкой сказал Рехмир, отпуская помощников, чтобы мы снова остались одни. Он достал из сундука красиво вышитый льняной шарф и протянул его мне.
— Это просила передать Его величеству Хумай, сказала, что слышала от царя такую просьбу.
Я точно помнил, что о таком ей говорил, поэтому освободив руки, с улыбкой принял его, прижав к щеке. Знакомый чуть слабый запах мгновенно напомнил мне о возлюбленной. С сожалением отняв его от себя, я вернул его Рехмиру, который аккуратно положил шарф обратно в сундук.
— Спасибо Рехмир, к сожалению, у меня тоже для тебя есть подарки, — я решил не откладывать в долгий ящик то, ради чего его сюда позвал.
— К сожалению, мой царь? — мгновенно насторожился он.
— Да, мои полководцы предали меня, — кивнул я, — польстившись на уговоры царя Хатшепсут, которая дала их родам землю. Я остался один, поэтому мне нужна твоя помощь.
— Мой царь, но я же не военный и никогда им не был, — у него затряслась нижняя губа, поскольку парень быстро сообразил, чем ему грозят подобные новости.
Я молча встал из-за стола, свистнул Бенермерута и тот сходив в дальний угол комнаты принёс мне две вещи, протянув мне сначала первую. Взяв пояс центуриона в руки, я сказал, обращаясь к Рехмиру.
— Встань.
Он обречённо и жалостливо на меня посмотрев, нехотя поднялся и подошёл ближе. Надев на него пояс, я застегнул его и затем приняв от Бенермерут жезл, который ранее принадлежал Иамунеджеху и вручил его Рехмиру.
— Теперь ты в армии, сынок, — не мог я не сказать сакральные слова и расшифровал их на египетском, поскольку глаза у Рехмира снова стали наполнятся слезами, но совершенно по другой причине, чем при нашей долгожданной сегодняшней встрече.