Закончив разговоры с Дороховыми, Александр переключился на других. Нет, ему вовсе не нужно было заводить знакомства со всеми и составлять списки. Этим займутся писари на границе. Там уже поджидают беженцев. Мало того, на землях Карпова даже деревеньки уж возводятся для новоприбывших. Боярин твердо намеревался привязать новгородцев к псковским землям. А потому был готов и помогать.
Лешакам вообще, надлежало только доставить людей, да защитить от опасности, случись таковая. Но вот не смог Редькин пройти мимо девицы. Уж больно ладная. А что такого. Он чай не монах. Правда девка колючая, что твой терновник. И братцы, те еще сторожа. В особенности старший. Так что, ничего-то тут не светит. Если только не жениться. Но тут уж точно не ко времени. Ему еще два года в безбрачии жить. Такая служба. Хм. А вообще, чего-то его куда-то не туда завернуло.
Покончив здесь, перешел дальше и начал расспрашивать другую группу молодых парней и девиц. Ну, чтобы так сказать сохранить лицо. Мол он с вниманием не только к Дорохиным, но и к остальным. Хм. Здесь девицы не менее целомудренны, но вот вдовушка, что старшие приставили присматривать за молодняком…
Александр даже плечи расправил и привычно подкрутил усы, едва обнаружил, что его игривое настроение было воспринято вполне благосклонно. Ну и ясное дело не приметил как ему в спину впился презрительный и высокомерный взгляд Ольги. Хм. Вообще-то, он о ней уж и позабыть успел…
Так собирая людей, двигались весь остаток дня и ночь. Хорошо хоть полная луна, потому как люди выходили на берег с завидным постоянством. Хотя и в небольших количествах. В общей сложности не набралось и трех сотен человек.
С рассветом подошли к слиянию Шелони и Узы. Еще каких-то двадцать пять верст и начнется самый сложный участок. Канал с шестью шлюзами. Через которые вот так легко не пройти.
— Глядите!
— Что это!? — Послышались возбужденные крики.
— Солнышко встает? — С сомнением предположила одна из девиц.
— Да какое тебе солнышко. Оно чай в той стороне встает, — махнул парень на восток, где и впрямь занималась заря.
— Пожар поди, — высказался один из мужичков постарше.
— И недалече, поддержал его другой.
— Чего шумите? — Поднялся на ноги Александр. — Не заря это. А зарево. В пяти верстах вверх по Шелони, Порхов. Слышали гром ночью?
— Так гроза думали.
— Гроза, — согласно кивнул Репин. — Да только пушечная. А как уже полыхает, значит пал город, — под общее «о-ох», закончил десятник.
На остальных дощаниках и пароходике, народ так же всполошился. Все взоры устремились на юг, в сторону зарева. Караван же, начал очередной разворот. Послышалась команда капитана, требующего от работников с шестами быть повнимательней. Вереница судов заложила очередную петлю, и вошла в устье Узы.
Еще немного и на смену широкому потоку пришел узкий. Н-да. Не сравниться Узе с Шелонью. Построенный между нею и Черехой канал и то куда более полноводным выглядит. Ну да по большому счету это не имеет никакого значения. Конечно судам с большой осадкой тут делать нечего. Но в остальном, река служит транспортной артерией всю навигацию.
Успели пройти с версту, когда по правому берегу затрещали кусты и на берег выбежало сразу десятка два человек. Уже достаточно рассвело, чтобы можно было без труда опознать соотечественников. Вот только одежда на них подранная да в копоти. Кто-то был в окровавленных повязках. И у всех на лицах тоска, надежда и мольба одновременно. До берега рукой подать, а потому видно все совершенно отчетливо.
— Елизар, Добрыня, — подойдя к борту приказал Александр.
Вид решительный, взгляд злой. Видно, что мается от бессилия. Сжимает свой карабин, оглаживает патронташи на груди и пистоли на поясе. Но ничего более того, чтобы подобрать бедолаг не предпринимает. И не предпримет. Инициатива у лешаков приветствуется. Но только разумная. За глупость же можно и головой поплатиться. А что горше всего, так и честным именем.
Репин отвернулся, чтобы пройти на нос и переговорить с взводным, вышедшим на корму. Встретился взглядом с девицей Ольгой. Его губы тронула легкая виноватая улыбка. Он едва пожал плечами и легонько вздохнул, выражая сожаление по поводу собственного бездействия. Хм. И получил ожидаемо презрительный взгляд.
— Десятник, началось. Сейчас народу прибавится куда как поболее. Поворачивайтесь и принимайте всех, — приказал взводный.