***
Я смущенно молчал, не ожидая экзамена.
На ум пришло ветхозаветное искушение Евы, затем – испытание Иова. Но сказать о том не решился – не такой уж я знаток духовных писаний.
Велиал снисходительно улыбнулся:
– Да, это Люцифер убедил Еву нарушить запрет и вкусить от Древа. А если простыми словами – он открыл людям сознание. То есть – осознание себя как отдельной личности, своего «Я». И так ли плохо, что Ева поддалась?
Велиал вопросительно кивнул в мою сторону.
– Помнишь, как, согласно Библии, заповедал Бог человеку: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от Дерева познания Добра и Зла не ешь, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь?
Я кивнул, хоть и не помнил дословно.
«К чему он клонит?».
– Это была самая первая на земле ложь, – сказал Велиал. – И вошла она в мир именно через Бога. Таким образом, первая ложь принадлежит Богу. Как, впрочем, и все в этом мире. Бог его Творец: всего, что в нем есть, и хорошего и плохого. Дьявол же не лгал, ибо сказал Еве: «Нет, не умрете. Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите, откроются глаза ваши. И вы будете как боги, знающие добро и зло». И это была правда. Ты же не станешь спорить?
– Как сказать…
– Нечего говорить не надо. Я чувствую твои мысли: клубок несвязных, бесформенных противоречий, основанных на придуманных церковниками догмах. Имей смелость признать: люди вкусили от Древа познания Добра и Зла, и открылось у них сознание; и они стали тем, чем сейчас являются. Стали людьми. Если бы не Люцифер, то до сих пор вы бы так и бродили нагие в Раю – безликие и довольные. Как человеческие детеныши первые три месяца после рождения. У них тоже нет самосознания, они безусловно счастливы.
Велиал назидательно покачал головой:
– Литература и искусство, наука и техника, книги, кино, компьютеры – все, что вы сегодня видите вокруг – все это стало возможным благодаря сознательной деятельности. Значит – благодаря, именно, Люциферу. Создавая людей, Бог вовсе не планировал сделать вас такими, какими вы стали сегодня. Это произошло не согласно, а вопреки его воле, его первоначальным замыслам. Благодаря исключительно вмешательству Люцифера. Иными словами: если Бог ваш физический отец, отец по крови, то Люцифер, несомненно, отец духовный. Именно ему, а не кому другому, обязаны вы тем, что сегодня стали именно такими, какие есть. И отрекаться от Люцифера, проклинать его – значит отрекаться от самих себя. Отрекаться от знания, от прогресса. Таким образом, получается: проклиная Люцифера, вы кусаете руку, которая вас кормит, учит познавать мир, дает знания…
– А как же Иов, над которым измывался Сатана? – перебил я Велиала. Пафосные речи страх как надоели. Мне не давала покоя причина Вериного прихода, и хотелось думать лишь о ней, а не о том, кто облагодетельствовал неблагодарное человечество.
– Дурак, – миролюбиво сказал Велиал, почувствовав мое раздражение. – Что касается испытание Иова, то оно было проведено с согласия Бога. И сказал Господь Сатане: «Вот, что у него – в руке твоей. Только на него не простирай руки твоей…». Это был своего рода спор Бога и Люцифера… Пойми, есть две силы, которые борются за человека. И каждая предлагает свой путь.
Велиал пристально посмотрел мне в глаза – будто насквозь прожег.
Его силуэт шатнулся, поплыл, замещаясь ареной Амфитеатра, которая ярким пятном светилась в окружающем мраке.
Ни партера, ни посетителей – лишь арена.
На ней просматривались четыре фигуры: стоящий по левую сторону давешний юноша в пурпурном плаще; величественный образ седобородого старца, восседавшего справа, в глубине на монументальном троне, а между ними – две обнаженные, испуганные фигурки – мужчина и женщина.
Они в ужасе распластались на полу, не смели поднять глаз.
– Я вас создал, дал вам жизнь! – пророкотало над сценой. Это старец обратился к людям. – Плодитесь и размножайтесь. А за это вы должны меня во всем слушаться, стать моими рабами. Рабами божьими.
– Человек не животное, – сказал Люцифер, – не домашний скот. Не раб.
Юноша поднял глаза, посмотрел на старика.
Я чувствовал огорчение юноши, чувствовал, как не легко ему, как неприятно противоречить Богу.
– Нельзя делать из человека раба, – продолжил Люцифер, не отводя глаз от нахмурившегося гордого Яхве, который не ожидал такой дерзости. – Даже раба божьего нельзя делать. Ты создал человека, Ты его отец. Но не вечно дети живут с родителями. Они вырастают и сами выбирают свой путь.