– Успокойся. Ты моя лучшая подруга. По крайней мене – единственная.
– А как же малолетка? Не подруга?
Я промолчал. Не хотел Ирку обманывать.
«Сам не знаю…».
– Зачем тебе чужое счастье, – сказал примирительно. Протянул Ирке три купюры по двести гривен. – Возьми.
– Спасибочки, – оживилась Ирка. Забрала деньги, положила в карман. – Ты мой спаситель.
Потянулась, чмокнула меня в щеку.
– Обязательно отдам из будущей зарплаты. Знать бы, когда она будет.
– Не нужно. Бери так. Тем более, возможно и в правду, из-за меня эта канитель на работе случилась.
– Правдивее не бывает, – согласилась Ирка, подняла на меня насмешливые глаза. – А может ты мне десять тысяч баксов наколдуешь? Лучше – сто! Сделаешь счастливой, а? И уеду я подальше, и молиться за тебя стану. Все грехи отмолю.
– Ты же не верующая.
Ирка с надеждой и страхом посмотрела на меня, цапнула за рукав.
– А ты наколдуй – увидишь. Я уверую. Прямо сейчас.
– Ладно, мне нужно идти, – сказал я, отнимая Иркину руку.
Та молча отстранилась, но смотрела хитрюще.
– Не думай ничего ТАКОГО, – сказал я. – Я не умею деньги из воздуха делать – ничего просто так не возникает. У меня было отложено, вот и принес, чтобы выручить. Чувствую себя виноватым…
– Не лги! – сказала Ирка. – Это насчет деланья денег. А виноватым себя чувствуй.
Она повернулась и пошла к прозрачному кокону станции метрополитена.
Я смотрел ей вослед, и думал, как дорога мне бестолковая подружка – единственная живая душа, которая меня понимает.
У самых дверей Ирка обернулась:
– А ты, все-таки, подумай насчет моего счастья.
***
По дороге домой зашел в пиццерию. Купил еще одну пиццу, взамен вчерашней, которую почти доел. А еще бутылку сухого вина, сыра, коробку «Вечернего Киева» и килограмм зефира. Вера прошлый раз говорила, что очень любит зефир.
«Этим можно разнообразить наши игры, – с замиранием сердца думал я. – Мы назовем игру: “Зефир со сливками”.
Лишь бы она пришла!».
***
Я не знал, когда Вера придет, и придет ли.
«Расстались мы глупо…
И не позвонила после того ни разу.
Возможно, забыла прошлую нашу встречу.
А если Вера не придет, то вино придется пить самому.
Пить и тосковать о ней.
Лучше бы она пришла.
Тем более, за пару дней зефир усохнет, станет не таким вкусным. Жаль эти розово-белые ребристые шарики, которые так соблазнительно пахнут, что удержаться и не съесть их просто невозможно…
Если Вера не придет, то сам есть их не стану. Лучше отдам бабке Галине с четвертого этажа – пусть старушка порадуется. Не смогу я в одиночестве есть зефир, он для двоих… Так за нею скучил, и так ее ХОЧУ!».
Я остановился, будто споткнулся. Посмотрел невидящими глазами на облезлый бетонный столб, увешанный ошметками раскисших объявлений.
Горячая волна любви и желания окутала сердце, потекла вниз. Едва не выпустил из рук бумажный пакет с зефиром, который пытался засунуть в сумку.
«Я хочу, чтобы завтра она пришла ко мне кушать “Зефир”… – нечаянно подумал. — Такова моя воля. Пусть будет так!..».
Левая нога скользнула на мокром асфальте.
Я взмахнул руками, удерживая равновесие.
Пакет с зефиром грохнулся в лужу у бордюра. Белые шарики покатились по серой жиже, пачкая рифленые бока.
Это был Знак! Как щелчок по носу – не смертельный, но неприятный.
***
Подбирать зефир не стал. Чертыхнулся и пошел дальше.
«Не судьба вместе зефиром баловаться.
Но Вера придет – не может не прийти. Уже проверено…».
Глава двадцать шестая
9 ноября 2013 года, суббота
***
С утра ждал Вериного звонка.
Она не звонила.
Я успел прибраться, сделать заготовки на стол, даже протереть пыль и вымыть пол. Веры не было.
«Но я же загадал!».
К обеду настроение испортилось. Я злился на Велиала, который не может, как обещал, исполнить ЖЕЛАНИЕ, и на себя – ему верившего.
«Значит, есть исключения…».
Я перебрал все причины, по которым Вера может не прийти, и уже боролся с искушением набрать ее номер на мобильном.
Но тут задребезжал дверной звонок!
Сердце укололо сладкой надеждою.
Отщелкнул замок, распахнул двери.
***
На пороге стояла бабушка Галя с четвертого этажа – семидесятилетняя одинокая старушка: в праздничной теплой кофте, цветастом шарфе на плечах.