***
Ни в первую, ни во вторую ночь после убийства на Майдане, Велиал не объявился. Зато над левою ключицею исчез «Крест Беспорядка». Даже следа не осталось.
«А это значит, что наш уговор остается с силе! – щемило в сердце, в каждой клеточке. — Не обманул Демон Лжи. И на том спасибо…
Я больше ни от кого не завишу и могу поступать, как хочу.
У меня сейчас нет работы и денег, но у меня есть Вера!»
***
В такой эйфории я жил несколько дней.
Я не хотел знать, что творится в центре обезумевшего города.
Я не смотрел телевизор, не слушал радио, не читал газет и статей в Интернете.
Зная реальные механизмы, которые движут толпой, и больше не обладая иммунитетом полубеса, я избегал влияния кодировочных программ, боясь превратиться в гипнотика. Веру тоже оберегал, как мог.
К тому же, нам было не до новостей – имелись дела важнее. Мы готовились к поездке в деревню.
***
Сама поездка была сопряжена с трудностями, которые мы принялись решать.
Первой трудностью было отсутствие денег, вернее достаточного их количества.
Собрав и пересчитав нашу наличность, я понял, что нам с трудом хватит на дорогу в оба конца и на самое скромное питание. Сердце опять уколола отравленная иголочка: правильно ли я поступил, разорвав отношения с Велиалом?
Затем еще одна уколола, еще больнее: за время служения Светлым Силам, я мог бы сделать некоторые денежные запасы, сколотить состояние, как поступают слуги Люцифера – это у них показатель успеха и ума, близости к его трону.
Я денег не скопил, и был этим страшно горд. Но все равно, одной из своих личин, даже не признаваясь себе, жалел. Мне было стыдно за это перед Верой и перед наново обретенным Богом, у которого я мечтал вымолить прощение.
***
Второй трудностью было отсутствие у Веры вещей, необходимых для такого путешествия. Кроме нескольких трусов, маек, колгот, да одежды, в которой она пришла, все остальные вещи остались в общежитии.
Отпускать же Веру туда я не решился, а идти с нею тоже не хотел: без магических способностей защитник из меня никудышный.
Глава третья
24 января 2014 года, пятница
***
Чтобы хоть как-то одеть Веру, я принялся копаться в своих вещах, вытаскивая на свет заношенные свитера, рубашки, футболки, спортивки, шорты и прочий хлам.
Вера их примеряла, дефилируя в метровом проходе между диваном и книжной полкой.
При этом она так умудрялась вильнуть попкой, выставить коленце, присесть и засветить под коротеньким подолом белый треугольник, что в животе у меня щемило от желания.
Доведенный до исступления очередной живой эротической картинкой, я срывался с места, валил Веру на пол, грубо срывал одежки и брал ее прямо на куче тряпья.
Отдышавшись, она вытиралась влажной салфеткой, затем снова примеряла одежки, снова дефилировала. Я опять заводился, опять тянул ее к дивану, укладывал на стол, или опускал на колени.
Так прошел день 24 января две тысячи четырнадцатого года.
Вдоволь натешившись подбиранием одежек, мы пошли бродить по магазинам. На тщательно распределенные деньги докупали продукты и необходимые мелочи.
Обитая в своей реальности, мы не обращали внимания на выплеснутое в окружающий мир безумие.
***
Центр города мы обходили стороной или проезжали в вагоне метро, но эпидемия помешательства добралась уже до окраин.
Проходя с Верой мимо милицейского общежития, где жили сотрудники с женами и детьми, мы увидели на стене надпись кроваво-красной пожарной краской, метровыми заглавными буквами: «Мы знаем, где живут ваши семьи!» и внизу дорисован крест Беспорядка, стилизованный под свастику.
По улицам, пьяно гогоча и гикая, перемещались группы зомбаков с черно-красными повязками, в масках, скрывающих лица, и от того особенно страшные.
Прохожие шарахались от тех групп, но это хулиганов еще больше заводило. Они в любом месте переходили улицу, показывая «fuck» сигналящим автомобилям, а то и останавливали их, били водителей и лапали пассажирок, пока их побратимы гвоздем на капотах царапали патриотические лозунги и матерные слова.
Из бараков выставочного центра «Экспоплаза» к метро тянулись и тянулись шеренги неопрятных запухших мужиков-гипнотиков, разящих соляркой и перегаром, с автомобильными покрышками и огромными сумками в руках.
Город неотвратимо сходил с ума. За два неполных месяца столица превратилась в психиатрическую лечебницу, в которой буйные вырвались из палат, выгнали врачей, и установили свою власть.