— Я буду счастлив с ней познакомиться.
Она направилась к правой стене, и только тут я заметил, какие изменения произошли в кухне: уродливые древние шкафчики уступили место огромному ларю, на котором стоял телефон. Мадлен набрала номер из двух цифр — значит, в доме установили внутреннюю линию.
— Альбертина, ты никогда не догадаешься, кто сейчас сидит со мной на кухне! Вернулся летний постоялец!
Она выслушала ответ, после чего спросила, свободен ли я.
— Как ветер!
Похоже, она была рада. Еще несколько слов по телефону, и Мадлен сообщила:
— Она будет занята еще около получаса. Идемте, дождемся ее у меня.
Я знал, что у Мадлен есть своя комната на втором этаже, но в прошлый свой визит в «Ла Дигьер» там не был. Следуя за Мадлен, я заметил, что стены и потолки приведены в порядок. Главный и поперечный коридоры выкрасили в светло-голубой цвет, точнее всего соответствующий архитектурному стилю цвет, более светлый тон подчеркивал красоту лепнины. Легкий сквозняк раздувал белые кружевные занавески на четырех окнах. Мы повернули налево.
— Раньше моя комната была на другой стороне, я переехала, потому что здесь просторней.
Действительно, помещение, вытянувшееся вдоль заднего фасада дома, в длину имело метров десять. Я бросил незаметный взгляд на панели и лепнину и убедился, что все осталось на своих местах. Мадлен подтвердила мои выводы:
— Когда-то это была спальня хозяев дома, но Альбертина предпочла остаться внизу — там, где всегда жила. Я обставила все по своему вкусу. Жду приговора архитектора.
Архитектор был очарован. Она выбрала современный дизайн, очень строгий, без малейшего налета китча, от которого меня всегда начинает тошнить: у правой стены стоял длинный стол с ровными стопками книг и бумаг, рядом расположился книжный шкаф, у противоположной стены были расставлены большие кожаные кресла, где спал один из Октавов. Никаких безделушек — только предметы, необходимые для создания уюта в гостиной: в этой комнате не спали.
— Вы превратили ее в гостиную.
— Да, моя спальня напротив, она выходит во двор. Большую гостиную Адель объявила заповедной территорией, но нам требовалось место, где все могли бы собираться и принимать гостей.
— Вышло просто замечательно, — похвалил я, нисколько не покривив душой.
— Садитесь, прошу вас. Самое время выпить.
Она предложила мне обычный набор напитков, но я решил ограничиться соком, памятуя, что придется сесть за руль. Мадлен достала сок из холодильника, похожего на мини-бар в номере дорогой гостиницы.
— Как же здесь все переменилось!
— Но вы почти ничего не успели увидеть!
— Мне показалось, что лечебница занимает теперь вдвое больше места, а в конюшнях оборудовали кабинеты.
— Я забыла, какой зоркий глаз у архитекторов!
— Зоркий и нескромный?
— Вовсе нет! Имеющий глаза да увидит то, что ему показывают, разве не так?
«Так-так, — подумал я. — Значит, есть и то, что не показывают?»
Мадлен разлила сок по стаканам. Октав спрыгнул на пол и подобрался поближе, чтобы обнюхать мои брюки. Запах ему, судя по всему, понравился, и он уселся у меня на коленях. Я знаю, что кошки наделены потрясающей обонятельной памятью, и решил, что Октав меня узнал. Мадлен подтвердила мою догадку:
— Он не с каждым так себя ведет, значит, помнит вас. У вас, наверное, тоже есть кот?
— Кошка. Кларисса.
Мы обменялись мнениями о кошачьей душе, потом Мадлен поинтересовалась моими делами, которые шли вполне прилично, спросила, здорова ли моя матушка — во время своего пребывания в «Ла Дигьер» я упомянул о ней всего раз, — выразила восхищение жизненной силой женщины, которая в свои восемьдесят пять могла дать фору сыну, но даже не упомянула Луи Фонтанена, собиравшегося жениться на госпоже ла Дигьер, и мне пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы не выдать своего нетерпения и любопытства перед лицом восхитивших меня перемен.
В полдень появилась Альбертина.
Я предполагал, что эта женщина хороша собой, но и вообразить не мог, насколько. Высокая, стройная, с прекрасной осанкой, одетая в серое, уравновешенная, спокойная: теперь мне стала ясна затея с Виши и ее триумфальное завершение. Здравомыслящий мужчина такую женщину ни за что не упустит.
— Вы произвели огромное впечатление на Мадлен и девочек, я рада нашей встрече.
Я произнес несколько приличествующих случаю фраз.
— Что тебе налить? — спросила Мадлен.
— Ничего, с твоего позволения.
Посетитель Альбертины — имя его она называть не стала — «угостился» тремя порциями виски.