У Мадлен складывалось впечатление, что Люсьен Жуанне пытается сдерживать пыл Фонтанена. Новоиспеченный супруг частенько обращался к нему за помощью: «Ведь так, Люсьен?» — спрашивал он в разговоре о плите и кухонном оборудовании, а тот лишь сдержанно улыбался в ответ. Мадлен считала заслугой Жуанне, что словарь и учебники анатомии оказались не новыми, а были куплены у букиниста, поэтому Клеманс легко приняла их.
Оборудование новых ванных комнат продвигалось не слишком быстро — работать нужно было крайне осторожно, чтобы ничего не повредить: кое-где на стенах остались старинные панели. Предполагалось, что рабочие покинут «Ла Дигьер», как только закончат наружные работы, но Фонтанен задержал маляров и занял их ремонтом нежилых комнат, ведь половина дома пустовала. Он заговорил с Альбертиной о каминах, но она сочла себя не вправе решать вопрос в одиночку и вынесла его на общее обсуждение за ужином.
— Я спрашиваю себя… — начала она, представив дело так, будто проблема занимает лично ее.
Все согласились, что об имитации старины и речи быть не может, подлинники стоили слишком дорого, к тому же пришлось бы «прошерстить» всю Европу, чтобы отыскать шестнадцать каминов, соответствующих стилю дома! И все единогласно проголосовали за их ликвидацию.
В тот вечер состоялась последняя открытая дискуссия.
Прибыл новый грузовик. Ремонт крыши был в разгаре.
— Миллионы слетают с неба, как перелетные птицы, — сказала Шарлотта.
— Негодное сравнение. Перелетные птицы пролетают мимо, — ответила Сара.
А потом, в одно злосчастное утро, Фонтанен, держа в руках охапку белья, которое он вместе с Альбертиной нес в прачечную, вдруг остановился посреди большой гостиной и обвел взглядом стены.
— Эта комната с ее совершенными пропорциями должна обрести прежнее назначение. Нужно заново обставить ее самой лучшей, достойной ее красоты мебелью.
Он не заметил, что в гостиной, на корточках перед машинкой, сидела Адель.
— Какое именно назначение? — поинтересовалась она.
Он подпрыгнул от неожиданности, обернулся и улыбнулся ей.
— Гостиной, конечно! Сейчас она превратилась в проходной двор, да что там — в пустой сарай.
Она бросила на него взгляд, покачала головой и вернулась к своим занятиям.
— Чем она занята? — спросил он у Альбертины, когда они оказались в вестибюле.
— О, это секрет! Об этом нельзя говорить. Все должны делать вид, будто не знают, что она проводит там все свободное время, — со смехом ответила она.
— Занятный секрет, предполагающий прилюдную деятельность!
— Вы не правы. Не забывайте, сюда вхожу только я — по дороге в свою комнату, теперь это будет позволено и вам.
Он немного подумал, а потом задал вопрос, которого никто никогда не задавал Адель:
— Но почему именно в большой гостиной?
— Понятия не имею.
Они пришли на кухню.
— А вы не знаете, Мадлен?
— Увы…
Выбор был действительно странным. Адель, как и другие, жила в большой комнате, мебели там было немного, зато света и тепла зимой хватало. У себя Адель делала уроки, которые ей задавали в школе. Свою, с позволения сказать, загадочную деятельность она тоже могла бы осуществлять у себя. Я употребляю выражение «с позволения сказать», потому что на самом деле характер этой деятельности отнюдь не был загадкой. Адель писала. Я сам сразу же об этом подумал, увидев у нее тетрадь и стопку отпечатанных страниц, но почувствовал, что лучше ни о чем не спрашивать и ничего не говорить. В доме были запрещены даже намеки на эту тему. Предполагалось, что Адель, по молодости лет, опасается насмешек, и это всех раздражало: ни одна женщина в этой семье никогда не стала бы потешаться над другой. Тем не менее они соблюдали негласный уговор, не задавали вопросов и ничего не обсуждали, в том числе судьбу большой гостиной, которую «прибрала к рукам» Адель. «Но почему она выбрала именно эту комнату?» — поинтересовался я у Мадлен, но у той соображений на этот счет не было.
— А вы как думаете, господин архитектор?
— Я ведь архитектор, а не психолог.
И все-таки одно предположение я высказал: для многих поколений галерея была средоточием жизни. Она играла роль связующего звена между внутренним и внешним пространством, как залы для приемов в старинных владениях и гостиные в современных домах. Галерея была своего рода границей, где Адель могла обособиться от стаи, не покидая ее.
— Возможно, это своего рода мостик в прошлое?