Клеманс была девочка упорная. И предусмотрительная. Всех восхищало, что она начала изучать анатомию за год до поступления в институт. Она читала и конспектировала все попадавшиеся ей под руку статьи по медицине, а журналами ее снабжал достопочтенный Ферье, врач из М***, очарованный живым интересом столь юного создания к науке. Клеманс пролистала свою подборку и ничего не нашла, зато обратила внимание — в первую очередь потому, что из головы у нее не выходил пузырек лепонекса, — что Фонтанен действительно принимает лекарство раз в день, за ужином. Роль бесцеремонного подростка как всегда взяла на себя Адель.
— Надо же. Вы, оказывается, принимаете какие-то пилюли. Вы что, больны?
— Вовсе нет, — ответил он с досадой в голосе. — Это не более чем превентивная мера.
— И что же она «превентирует»?
— А вы очень любопытная юная особа, не так ли?
— Точно. В нашей семье любопытство считается первостатейным достоинством.
Он рассмеялся.
— А неудовлетворенное любопытство — опасным для жизни?
Девочки изумились: Фонтанен, обычно такой легкий в общении, отделался шуткой. По словам Мадлен, Альбертина не слышала этого обмена репликами, потому что в этот самый момент обсуждала покупку новой газонокосилки с Вотреном, — никто лучше него в этом не разбирался. Позже, вечером, они снова завели разговор о лекарстве с Сарой и Шарлоттой.
— Объясните же наконец, почему вы так на этом зациклились?
— Не знаю, — ответила Клеманс. — Колокольчик в мозгу протренькал. Это меня заинтриговало.
Ты ведь ветеринар, Сара, и наверняка пользуешься Интернетом, так что…
Сара протестовала, говорила, что ужасно устала, призывая в свидетели небеса, но, как всегда, уступила, иначе девочки просто лопнули бы от любопытства. Она сходила за ноутбуком — розетка была только в кухне — и принялась искать информацию. Остальные ждали, ерзая от нетерпения на стульях, ждали — и дождались: лепонекс оказался нейролептиком.
— Так что это такое? — нетерпеливо спросила Шарлотта.
— Антипсихотическое средство, — сообщила Клеманс.
— И прописывают его, как правило, шизофреникам, — добавила Сара.
Адель пожала плечами:
— Он, конечно, ужасно назойлив, но не думаю, что сумасшедший способен управлять миллионами.
— Ты права. А уж заработать эти миллионы псих тем более не может.
Сара продолжила:
— Нашла! Это нам больше подходит. Лепонексом лечат возрастные нарушения дофаминового метаболизма.
— А на простом французском нельзя? — простонала Адель.
— Нейромедиаторы. Нервная проводимость. Двигательные нарушения. Ревматические боли в шее, очень неприятные. Неврология. Скорей всего, этим и страдает Фонтанен. Лепонекс не может предупредить развитие болезни, но при регулярном приеме способен восстановить равновесие. — Сара не отрывала глаз от экрана. — При приеме необходимо контролировать формулу крови, поскольку существует риск аплазической анемии. Перевожу для невежд: организм становится более уязвимым для инфекций. Раз в две недели у пациентов, принимающих лепонекс, берут анализ крови, контролируя уровень лекарства в крови.
— Значит, это опасный препарат, — подытожила Клеманс.
— Только при недостаточном контроле.
— Нельзя превышать дозы.
— Я ищу противопоказания. Не принимать с препаратами, входящими в анти-ВИЧевскую триаду, а именно…
Мадлен внезапно замолчала.
— Пересказывать дальнейший разговор нет никакого смысла. В ход пошли незнакомые мне слова, часть их я попросту забыла.
Я ей не поверил. Она упомянула нейролептики и дофаминовый обмен также просто и буднично, как если бы речь шла о луке-порее или морковке, так что я был уверен, что все термины мгновенно запечатлелись в ее памяти. Я не счел возможным настаивать, Мадлен и так сказала достаточно. Но позже я задал несколько вопросов одному моему другу-врачу, тот удивился, но как ни в чем не бывало объяснил, что все дело в некоем энзиме, превращающем одно вещество в другое в процессе метаболизма. Если его заблокировать, содержание лепонекса в крови достигает токсичного уровня, что приводит к костномозговой аплазии. (Удивительнее всего то, что я запомнил название болезни.)
— Возникает быстрая утомляемость, пациенту грозит неминуемый сепсис. Странноватая сфера интересов для архитектора, — со смехом заключил он, заметив, что я записываю.
Я заявил, что эти сведения понадобились моей приятельнице:
— В ее окружении нет знакомых врачей.
— Как нет, я надеюсь, и родственника, принимающего лепонекс, которому она жаждет наследовать, иначе получится, что я выдал отличный рецепт идеального преступления.