Эти психологически специфические группы присутствуют в структуре общества на Руси на протяжении всей истории её толпо-“элитаризма” по настоящее время, пройдя через все сменившие друг друга общественно-экономические формации, обретая в каждой из них свои классовые (организационные) формы и сбрасывая устарелые при смене формаци[257].
————————
С вопросом о том, как возникают психологически своеобразные социальные группы и какое место они занимают в структуре общества, связан вопрос о функционировании общественных институтов[258].
Этот вопрос необходимо рассмотреть, поскольку внутренняя неоднородность названных выше социальных групп, которая может быть выявлена на основе особенностей психики представителей подгрупп, входящих в каждую группу, в интересующих нас аспектах связана с реакцией индивидов на функционирование всей совокупности общественных институтов, включая предиктор и программно-адаптивный модуль в каких бы организационных формах они не были бы представлены в ту или иную историческую эпоху.
Прежде всего необходимо отметить, что кризис общества это — утрата в большей или меньшей мере общественными институтами их функциональности. Вне зависимости от причин, вызвавших кризис, и форм, в которых он протекае[259], люди, реагируя индивидуальным образом на утрату функциональности общественными институтами, порождают статистику распределения общества по одним и тем же — не зависящим от исторических обстоятельств — разновидностям поведения:
«Прогнуться» под кризис, не противиться ему, выживать в нём, не оказывая антикризисного воздействия на факторы, в которых выражается кризис и которые порождают кризисные явления. Их позиция: «мы люди маленькие — от нас ничего не зависит», «моя хата с краю», «а что я могу поделать?» и т.п. (если кризис — агрессия врагов, то быстрее сдаться в плен и пойти в услужение к агрессору, но никак не в партизаны; если у агрессора тоже возникнет кризис, то опять переметнуться на сторону кого-то другого; если кризис внутренний, то стать объектом политики, «этнографическим сырьём» для тех, кто делает политику, — т.е. быть холопом, невольником и заложником заправил политики).
Сбежать из переживающего кризис общества в незаселённые земли или в другое общество, где, как представляется, кризиса нет, чтобы жить там «нормально», «по-человечески», как это понимается на основе «само собой разумения», обусловленного культурой, в которой вырос индивид, и не осознаваемыми порывами души к чему-то лучшему, чем есть вокруг (таковы все эмигранты из «старого света» в «новый» в период становления и формирования обществ нынешних США и Канады; таковы же и казаки в первом поколении[260]).
Остаться в переживающем кризис обществе и, активно злоупотребляя своими навыками в потоке кризисных явлений, как минимум — выживать самому «по способностям», а как максимум — завоёвывать в обществе такое положение, при котором кризисные явления индивида не очень-то и затрагивают (кто не смог этого сделать в годы перестройки и реформ, — стали и продолжают становиться бомжами, после чего погибают во множестве в этом качестве; кто преуспел — стали «новыми русскими», изрядная доля которых вошла в “элиту” постсоветской Россионии и на основе своей нахрапистости заняла в ней многие важные позиции; ну а прочие — влачат существование «по способности» в пределах возможностей, формируемых вредительско-идиотской политикой “элиты”)[261].
В одном из «хвостов распределения» при неспособности противостоять кризису с приемлемым по их собственным оценкам результатам этот способ реакции на кризис приводит индивида к тому, что он:
257
В смысле принадлежности основной статистической массы их представителей к определённым политико-экономическим классам соответствующих формаций, если пользоваться марксистской терминологией.
258
Одним из них является государственность, понимаемая многими как машина классового угнетения одними классами других, что неправильно.«Государство — политическая организация экономически господствующего класса, имеющая своей целью сохранить существующий порядок и подавить сопротивление других классов. Государство возникло в результате раскола общества на классы как орудие эксплуататорского класса для подавления эксплуатируемого народа» (“Философский словарь” под ред. акад. И.Т.Фролова, Москва, «Политиздат», 1981 г., стр. 77). Государственность и государство — не одно и то же явление, якобы обозначенное разными, хотя и однокоренными словами:«Признаками государства являются: 1) наличие системы особых органов и учреждений (механизм государства), осуществляющих функции государственной власти; 2) право, закрепляющее определённую систему норм, санкционированных государством; 3) определённая территория, на которую распространяется юрисдикция данного государства» (“Советский энциклопедический словарь”, Москва, «Советская энциклопедия», 1986 г., стр. 330). Первое и второе из этого списка представляет собой формализованные компоненты государственности. Ещё одна компонента государственности — законы не писаные, т.е. некодифицированные этика и практика выработки, принятия и осуществления управленческих решений госчиновниками. Всё это вместе — государственность, как субкультура управления на профессиональной основе: главное это, а классовое угнетение — это специфика соответствующей общественно-экономической формации. Если к этому добавить территорию, на которой живёт население, несущее государственность, как субкультуру управления на профессиональной основе делами общественной значимости, то это и будет государство. Т.е. государство это — население + государственность + территория.
259
Нестроение общества, обусловленное внутренними причинами, либо война с внешними противниками на каких-то приоритетах обобщённых средств управления / оружия, либо и то, и другое.
260
Казаки не стали «русской Америкой» — новым русским народом, альтернативным порабощённому населению “элитарного” Российского государства, вследствие того, что в их рядах не было масонства (как изначально в северо-американских колониях «Великобратании»), которое бы проводило политическую волю своих хозяев в жизнь, реализуя определённый политический проект, который привёл к созданию США в их исторически известном виде; а также и потому, что их собственный потребительский эгоизм не позволял породить им свою собственную концептуальную власть и под её руководством построить самодостаточную макроэкономическую систему — народное хозяйство и общество, в котором были бы представлены все отрасли — сельское хозяйство, ремесленное (а потом и промышленное) производство, торговля на профессиональной основе, государственность, наука, образование. Как бы “вожди” нынешнего казачества не пыжились представить казачество
261
В предельном варианте это «спасайся, кто может», что исторически часто сопровождается мародёрством и уголовным безпределом, поскольку