— Когда бы вы были военным юнкерочком, али гусариком молоденьким, вы бы не так говорили, а саблю бы вынули и всю Россию стали бы защищать.
— Я не только не желаю быть военным гусариком, Марья Кондратьевна, но желаю напротив уничтожения всех солдат-с.
— А когда неприятель придёт, кто же нас защищать будет?
— Да и не надо вовсе-с. В Двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему[274], и хорошо кабы нас тогда покорили эти самые французы: Умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с.[275]
— Да будто они там у себя так уж лучше наших? Я иного нашего щеголёчка на трёх молодых самых англичан не променяю, — нежно проговорила Марья Кондратьевна, должно быть сопровождая в эту минуту слова свои самыми томными глазками.
— Это как кто обожает-с.
— А вы и сами точно иностранец, точно благородный самый иностранец, уж это я вам чрез стыд говорю.
— Если вы желаете знать, то по разврату и тамошние и наши все похожи. Все шельмы-с, но с тем, что тамошний в лакированных сапогах ходит, а наш подлец в своей нищете смердит, и ничего в этом дурного не находит. Русский народ надо пороть-с, как правильно говорил вчера Федор Павлович, хотя и сумасшедший он человек со всеми своими детьми-с.
— Вы Ивана Федоровича, говорили сами, так уважаете.
— А они про меня отнеслись, что я вонючий лакей. Они меня считают, что я бунтовать могу; это они ошибаются-с. Была бы в кармане моём такая сумма и меня бы здесь давно не было. Дмитрий Федорович хуже всякого лакея и поведением, и умом, и нищетой своею-с, и ничего-то он не умеет делать, а напротив, от всех почтен. Я, положим, только бульйонщик, но я при счастьи могу в Москве кафе-ресторан открыть на Петровке. Потому что я готовлю специально, а ни один из них в Москве, кроме иностранцев, не может подать специально. Дмитрий Федорович голоштанник-с, а вызови он на дуэль самого первейшего графского сына, и тот с ним пойдёт-с, а чем он лучше меня-с? Потому что он не в пример меня глупее. Сколько денег просвистал без всякого употребления-с» (Диалог в романе Ф.М.Достоевского “Братья Карамазовы” — книга пятая, “Pro и contra”, 1. Сговор).
Казалось бы позиция Смердякова и её довольно широкая распространённость в обществе даёт основания для такой оценки: «Жалкаянация, жалкаянация! — Нациярабов, — снизудоверху, всесплошьрабы…», восходящей к А.И.Волгину — персонажу романа Н.Г.Чернышевского “Пролог” (Н.Г.Чернышевский, Собрание сочинений в 5 томах, Москва, «Правда», 1974 г., т. 2, стр. 252).
Эту тему о «нации рабов» на основе такого рода цитат из русской классики любят посмаковать “свободолюбцы” и приверженцы “прогресса” как в России, так и за её рубежами. Но как отмечал И.Л.Солоневич в книге “Народная монархия”[276] (часть II. “Дух народа”, приводится по публикации в журнале “Наш современник”, № 5, 1990 г.):
«Русскую «душу» никто не изучал по её конкретным поступкам, делам и деяниям. Её изучали «по образам русской литературы». Если из этой литературы отбросить такую — совершенно уже вопиющую ерунду — как горьковские «тараканьи странствования», то остаётся всё-таки действительно великая русская литература — литература Пушкина, Толстого, Достоевского, Тургенева, Чехова и, если уж хотите, то даже и Зощенко. Что-то ведь «отображал» и Зощенко. Вопрос только: что именно отображали все они — от Пушкина до Зощенко?»(стр. 161).
Но Запад и подавляющее большинство отечественных “элитариев”, в том числе и начитанных, не видит этого вопроса, не понимает его существа, когда им указывают на него.
По русской литературе, не понимая её происхождения, русскую душу изучали перед второй мировой войной спецслужбы Германии. И в связи с этим И.Л.Солоневич пишет:
«Таким образом, в представлении иностранцев о России создалась довольно стройная картина. Она была обоснована документально — со ссылками на русские же «авторитеты». Она была выдержана логически: из этих ссылок были сделаны совершенно логичные выводы. В частности, в немецком представлении Россия была «колоссом на глиняных ногах», который в своё время кое-как поддерживали немцы — как государственно одарённая раса. Образ этого колосса кроме того, совершенно соответствовал немецким вожделениям. Таким образом «сущее» и «желаемое» сливалось вполне гармонически, — до горького опыта второй мировой. Потом пришло некоторое разочарование, и немецкая послевоенная пресса с некоторым удивлением отмечает тот странный факт, что литература, по крайней мере художественная, вовсе не обязательно отражает в себе национальную психологию. Не слишком полно отражает её и историческая литература, отражающая, по Випперу, не столько историческую реальность прошлого, сколько политические нужды настоящего. Строится миф. Миф облекается в бумажные одеяния из цитат. Миф манит. Потом он сталкивается с реальностью — и от мифа остаются только клочки бумаги, густо пропитанные кровью.
274
В действительности сын Наполеона I — Наполеон II (1811 — 1832), провозглашённый императором при отречении Наполеона I в 1815 г., никогда не правил, а прожил до своей смерти при дворе своего деда австрийского императора Франца I, с 1818 г. титуловался «герцогом Рейхштадским». Наполеон III (1818 — 1873), ставший президентом Франции в 1848 г. и императором в 1851 г. — племянник Наполеона I. Потерял корону в результате сентябрьской революции 1870 г. (Наше замечание при цитировании).
275
«9 сентября 1943 г. (…) Ехал дорогой (в Крупец, где познакомился с женой Люсей, — ред.) с Ситниковым и играл на гармошке. У моста, внизу Крупца, навстречу гнали сотни две молодых власовцев. Я от негодования дрожал и не воздержался, чтоб не бросить им оскорбительных выражений. Их морды наглы, хотя общий вид — покорность и спокойствие. (…).2 октября 1943 г.(…) По пути к Козельцу, в лесу, стояла деревня Кобзари. В деревне партизаны убили 6 — 7 немцев. Немцы (800 чел.) окружили деревню, перебили всех, свыше 4 000 чел. И сожгли все (900) дома. Удалось скрыться только семерым. Даже семью полицая уничтожили и сожгли дом.(…) О немцах, и в особенности о полицаях, рассказывают жуткие картины. Вступив в село, немцы с помощью полицаев и др. приспешников собрали всех комсомольцев, их оказалось 22 чел., вогнали в сарай и подожгли, т.е. зажарили живьём детей. Один юноша упирался и кричал: “Я жить хочу”, но это вызвало смех полицаев.Жену председателя сельсовета с ребятами также решили бросить в огонь; мать легла на детей в расчёте, что сама сгорит, а дети останутся. Ее столкнули в огонь и старшего ребёнка, а остался годовалый ребенок. Немец приказал полицаю проколоть ребенка штыком и бросить в огонь. Полицай так и сделал; тогда немец повернулся к другому немцу и сказал: “Действительно, русский — свинья”. Так дико ведут себя изменники.Нас (судя по контексту — партизан: наше пояснение при цитировании) встречают холодно или льстиво, но потерпевшие от немцев, а больше — старост и полицаев, — с особой радостью. Да, партизаны дали о себе знать, их немцы боялись панически» (Из фронтовых дневниковых записей солдата Михаила Золина из Грибановки Воронежской области. Их фрагменты были опубликованы “Комсомольской правдой” 07.05.2009 г.: http://spb.kp.ru/daily/24290.4/484507/print/).
276
См. в интернете: http://lib.aldebaran.ru/author/solonevich_ivan/solonevich_ivan_narodnaya_monarhiya/.