Все апостолы с великой ревностью старались распространять Церковь Христову, и почти все запечатлели веру своей мученической кончиной. Они не щадили себя, ходили в самые отдаленные страны, проповедуя Евангелие, и без страха подвергались опасностям, страданиям, лишениям. Многие из них были епископами: Тит, как мы уже сказали, был поставлен Павлом на Крите; Тимофей – в Ефесе; Анания, крестивший Павла, был потом епископом в Дамаске; Филимон – в Газе; Сила – в Коринфе; Лин, Анаклит и Климент, один после другого, были епископами в Риме; Дионисий Ареопагит – в Афинах.
Глава IX
Иудейская война. Падение Иерусалима[47]
Приближалось время, когда страшная кара должна была постигнуть иудеев, которые с таким безумным упорством отвергали истину и спасение. Подданство Риму становилось для них все тяжелее, и они беспрестанно волновались, ожидая со дня на день появления Мессии, который бы освободил их от ненавистного ига и возвеличил над всеми народами. Римское правительство вынуждено было силой усмирять эти волнения, но ожесточение иудеев возрастало. Все служило для них предлогом к восстанию, всякая мера римского правительства возбуждала негодование. Волновалась вся страна. Беспрестанно являлись лжепророки, которые приобретали влияние на народ, обещая ему от имени Господа знамения и чудеса. Иудеи находились в таком напряженном состоянии духа, что готовы были верить всякому, кто льстил их надежде на независимость, и бросались в самые отчаянные предприятия. Волхвы и чародеи прельщали народ мнимыми чудесами, предвещавшими будто бы скорое избавление; лжепророки уводили огромные толпы народа в пустыню для того, чтобы там ожидать явления Мессии. Какому-то египтянину удалось собрать вокруг себя на гору Масличную до тридцати тысяч человек. Он звал их идти на Иерусалим, чтобы освободить святой город от позора чуждого владычества, и обещал им, что стены города падут от одного его слова. Только силой оружия успели разогнать это сборище.
Зилоты (или ревнители) старались всеми силами возбуждать и поддерживать ненависть иудеев к римлянам.
Секта зилотов возникла около Рождества Христова, когда Квириний, губернатор Сирии, по повелению Августа, приступил к народной переписи для собирания податей. Тогда один галилеянин, по имени Иуда, собрал около себя множество приверженцев, проповедуя им, что грешно народу Божию платить дань языческому императору. Он произвел возмущение и погиб во время смут, но учение его распространилось. Двое из его сыновей предводительствовали шайками мятежников и были распяты на крестах, третий, как мы увидим ниже, принимал большое участие в Иудейской войне. Эти зилоты привлекли к себе множество народа и под предлогом горячей ревности к закону производили разбои и возмущения. Огромными шайками бродили они по областям, собирали вокруг себя воров и разбойников и опустошали страну; толпы убийц совершали страшные злодеяния в самом Иерусалиме. Если при всем этом вспомнить постоянную вражду между иудеями и самаритянами, междоусобия и споры враждующих религиозных сект, общее раздражение против римлян и неприязнь иудеев и иноплеменников, то можно себе составить приблизительное понятие о том тревожном состоянии, в котором находилась вся Иудея.
В то же время странные предзнаменования немало волновали и смущали умы, как бы указывая на приближение великих событий. Иудеи с ужасом рассказывали, что дверь храма, которая была до того тяжела, что двадцать человек с трудом могли двинуть ее, однажды отворилась сама собою; что во время Пасхи необычайный свет ночью озарил жертвенник; что однажды вечером весь народ видел в воздухе над Иерусалимом сражающихся всадников, которые, несясь над городом, наконец, окружили его огненными полками. В день Пятидесятницы священники услышали в храме звуки удаляющихся шагов и голос, говоривший: «Уйдем отсюда». Наконец, еще за четыре года до начала войны, явился в Иерусалим на праздник какой-то поселянин, по имени Иисус, сын Анании, и стал ходить по улицам и площадям города, восклицая громогласно: «Горе! Горе! Горе храму! Горе Иерусалиму! Голос от востока! Голос от запада! Голос от четырех ветров против Иерусалима!» Его взяли и строго наказали, но на все допросы и угрозы он отвечал теми же зловещими словами. Его отвели к правителю, который повелел его жестоко бить, но, не прося пощады, он только после каждого удара восклицал жалобным голосом: «Горе, горе Иерусалиму!» Наконец оставили его в покое, считая безумцем, и он продолжал обходить город, не говоря ни с кем, но только повторяя и днем и ночью зловещие слова свои. В праздничные дни он произносил их громче и более жалобным голосом. Это продолжалось целых семь лет. Когда впоследствии началась уже осада города, он обходил стены, восклицая: «Горе храму! Горе Иерусалиму!», и, наконец, прибавив: «Горе мне», – в ту самую минуту был убит огромным камнем, брошенным осаждающими.