Автор послания говорит с удивлением о кротости и смирении святых исповедников и об их снисходительности к падшим. «Они столь ревностно подражали Христу, — пишет он, — что хотя достигли великой славы, исповедав неоднократно Иисуса Христа, хотя носили на теле славные следы страданий за веру, но они не считали себя заслужившими названия мучеников, и негодовали, когда мы, в речи или письме, называли их мучениками. "Иисусу Христу, — говорили они, — принадлежит это название: Первенцу из мертвых и Начальнику жизни. Мученики — те, которые сподобились скончаться в исповедании и которых мученичество Христос запечатлел смертью, а мы только слабые и смиренные исповедники". И, обливая слезами наши руки, они просили нас молиться, да поможет им Бог довершить подвиг их. Но они на деле доказывали, что вполне достойны славного названия; доказывали это терпением, кротостью и непоколебимостью духа… Они смирили себя под крепкую руку Всевышнего; и эта рука возвеличила их над всяким земным величием… Любовь была в их сердцах вместе со смиренномудрием. Любовь побуждала их защищать угнетенных, внушала им снисходительность к согрешившим. Они всех защищали и никого не обвиняли, всех разрешали и никого не вязали; они прощали врагам, молились за мучивших их, говоря, как первомученик Стефан: Господи, не поставь им сего во грех… Они не превозносились над падшими; подавая им руку помощи, подымали их; восполняли их скудность своим изобилием, любили их, как любит детей своих нежная и жалостливая мать, и молились о них Отцу Небесному, чтобы Он вновь оживил их. Всегда любя мир и предлагая мир, в мире и отошли они к Отцу, не произвели ни скорби в сердце матери Церкви, ни нестроения и вражды между братьями; но оставили радость, мир, единодушие и любовь».
Через некоторое время был получен ответ из Рима. Марк Аврелий повелел казнить всех тех, которые не отрекутся от христианской веры, а кто отречется, тех отпустить. Для казни было назначено время какого-то празднества в честь императора Августа; множество народа со всех окрестностей прибыло в Лион. Проконсул призвал всех узников, допросил их и, получив от всех один ответ, исповедание веры во Христа, произнес им смертный приговор. Он надеялся, что те, которые вначале отреклись от Христа, теперь повторят свое отречение, но почти все объявили, что они христиане и готовы умереть за веру свою. Один врач, по имени Александр, присутствовавший при допросе, исповедал себя христианином и был причислен к мученикам.
На следующий день начались истязания христиан. Проконсул в угождение народу превзошел повеление царя: перед смертью он мучил христиан и заставлял их присутствовать при казни братий. Так, Бландина и пятнадцатилетний Понтик присутствовали несколько дней подряд при истязаниях прочих христиан. Аттала, вытерпевшего страшные мучения, в конце концов положили на железную скамью, раскаленную в огне. Когда от его горевшего тела начал подниматься смрад, он сказал народу: «Вот о вас можно поистине сказать, что вы питаетесь человеческими телами; а мы, христиане, не знаем сих кровавых трапез». После всех вывели на казнь Бландину и юного Понтика. По требованию народа их вначале истязали, требуя, чтобы они присягнули идолам. Бландина не переставала увещевать Понтика, забывая собственные страдания, она страшилась только за него, но пятнадцатилетний мальчик все перенес с твердостью и, молясь, предал душу Богу. Бландину мучили еще долго, бросили зверям, которые волочили ее по окровавленной арене, наконец, закололи ножом. Сами язычники удивлялись ее необыкновенной твердости духа и не понимали, откуда такая сила терпения в юной и слабой девице.
Сама смерть христиан не утолила ярости мучителей. Они издевались над телами убиенных, некоторые бросали собакам, другие, собрав в груду, стерегли и днем и ночью, чтобы братья не могли предать их земле. Язычники, смеясь над христианами, говорили: «Где теперь Бог их, и к чему послужила им их вера, ради которой они пожертвовали жизнью?» Через шесть дней сожгли все останки убиенных и бросили пепел в реку Рону, думая этим отнять у христиан надежду на воскресение убиенных мучеников. «Ибо, — говорили они, — надеясь на будущую жизнь, христиане проповедуют странную веру, презирают самые жестокие мучения и умирают с радостью. А теперь увидим, восстанут ли они опять, и силен ли Бог их избавить их из рук наших».
Не понимали язычники, что ни мучения, ни смерть не могли отлучить христиан от любви Христовой и что христиане, умирая, оставались победителями и получали венец жизни, обещанный Богом тем, которые пребудут в вере до конца. Сорок восемь мучеников положили жизнь за веру во время этого гонения. Когда оно утихло, лионские христиане избрали себе в епископы Иринея.
Глава XV Состояние Церкви в конце II века. Ереси. Церковные писатели. Христианское просвещение
Около этого времени возникло в Малой Азии новое лжеучение, основателем коего был Монтан, уроженец Фригии. Увлекаемый гордостью, Монтан утверждал, что он получил от Бога особенное откровение и что он тот самый утешитель (или параклит), которого Господь обещал ученикам Своим и который должен наставить их на всякую правду. Монтан увлек своим учением двух богатых женщин, Прискиллу и Максимиллу, и выдавал их за пророчиц, получивших откровение свыше. На них находили по временам порывы какого-то дикого исступления, которое они выдавали за действие духа, сообщавшего им дар пророчества и ведения. Монтан излагал самые строгие правила жизни, предписывал пост, запрещал второй брак, был неумолимо строг к падшим и утверждал, что Церковь никак не может вновь принять тех, которые однажды отлучены, как совершившие тяжкий грех. Монтанисты имели притязания на особенную святость, называли себя духовными, а прочих людей душевными. Какая разница между этими надменными лжеучителями и смиренными лионскими мучениками, которые, жертвуя всем ради Христа, не признавали за собой никакой заслуги и были так снисходительны к согрешившим, слабым братьям! Этим подтверждается то, что лишь чистое Евангельское учение — источник чистой, святой жизни, а удаляющиеся от истины легко впадают в грехи гордости и самообольщения. Монтан и последователи его, имевшие притязание на особенную святость, были обвиняемы в корыстолюбии и безнравственности. Однако же их строгость к ближним обманывала легковерных людей, которые, считая их пророками и святыми, во множестве присоединялись к ним. Лжеучение сильно распространилось, особенно в Африке. В самом разгаре гонения Лионская Церковь писала о нем в Рим, осуждая лжеучения, но полагают, что сам Римский епископ был склонен к монтанизму.
Марк Аврелий умер в 180 году. Сын его, Коммод, а за ним и Пертинакс, не преследовали христиан. Но если на короткое время Церковь и отдохнула от суровых гонений, то не прекращалась ее борьба с еретиками, которые старались своими ложными толкованиями омрачить чистоту ее учения. Гностики также везде распространяли свои учения, до того разнообразные, что трудно уследить за всеми их видоизменениями. Каждый произвольно изменял систему, принятую от своего учителя, и потому возникло бесчисленное количество разных гностических лжеучений, которые напоминали то учение иудеев, то философские системы Востока, то эллинскую мудрость. Кердон и Маркион оставили в Риме много учеников, Вардесан и Татиан распространяли свои учения в Сирии и Египте. Татиан вначале был учеником св. Иустина, написал апологию, но впоследствии совратился с пути истины. Вардесан излагал свое учение в форме песен или стихов, которые легко запоминались и быстро распространялись в Сирии. Два римских пресвитера, Флорин и Власт, присоединились к лжеучителям. В Рим же прибыл в конце II века еретик по имени Феодот, кожевник, отвергавший божественность Христа. Прибыв в Рим, он не привез письма от епископа своего города, хотя в это время был обычай, чтобы христианин, переезжая из одного города в другой, брал от своего епископа письмо, удостоверяющее, что он христианин и мог быть допущен к участию в Таинствах. Такие письма (или свидетельства) назывались общительными грамотами. Эта предосторожность была необходима при гонениях и усилившихся ересях. У Феодота такого письма не оказалось. Римская Церковь не допустила его к общению с верующими, а навела о нем справки. Оказалось, что при гонениях в маленьком городке Византии, Феодот отрекся от Господа. Укоряемый христианами, он отвечал, что он отрекся не от Бога, ибо Иисус — простой человек. Его отлучили от Церкви. Другой еретик, по имени Праксей, учил, что нет различия между Лицами Святой Троицы и что Сам Отец вочеловечился. Последователей его звали патрипассианами.