В новой спальне Джеймс, казалось, чувствовал себя нормально. После рождения Альбуса Джинни, всецело поглощенная заботами о грудничке, не вставала ночью на плач Джеймса, а с некоторых пор стало случаться, что он просыпался и плакал посреди ночи. В таких случаях к нему шел Гарри и возвращался оттуда не менее, чем через двадцать минут - он с трудом мог успокоить сына.
Джинни не могла с уверенностью сказать, когда все изменилось. Когда началось, что Джеймс стал хныкать почти каждую ночь, а Гарри невозможно было добудиться, и он просыпался только после нескольких тычков кулаком, но и тогда с трудом открывал глаза, бормотал что-то несвязное и натягивал на голову одеяло, так что скоро Джинни поняла, что ждать от мужа помощи бесполезно. Она вставала и шла к Джеймсу в спальню. Он сидел в своей кроватке, хнычущий, но уже без надрыва, а с какой-то обреченностью, и тянулся к маме. Джинни брала его на руки и он лопотал что-то, будто хотел пожаловаться. Прошло несколько месяцев, прежде чем Джинни в детском лепете смогла разобрать слово «красные».
Джеймс умер, когда ему было три. Последние полгода ему становилось все хуже, он был вялым, апатичным, а когда Джинни укладывала его спать, то ей казалось, что в глазах малыша мелькает дикая тоска. Он стал бояться темноты, но после недели сна с включенным ночником, родители решили, что это не дело, и чем раньше они отучат Джеймса не бояться темноты и засыпать без лампы, тем лучше. Он еще плохо говорил, но вечерами цеплялся за руку Джинни и повторял: «красные». Что это значит, Джинни понять не могла, да и вникать особо было некогда - она узнала, что опять беременна. Когда она решила посоветоваться с Гарри, тот лишь раздраженно отмахнулся: «Джеймс просто ревнует, что скоро у него появится братик или сестричка, вот и пытается привлечь к себе внимание. Он сейчас входит в тот возраст, когда они придумывают всякие небылицы. Парни на работе, у которых есть дети, рассказывали. Так что все в порядке. Поканючит, и перестанет. А вот если ты будешь потакать его капризам - сядет на шею». Правда, Джинни настояла на том, чтобы Альбус пока спал в одной комнате с ними. Если его сейчас отселить к Джеймсу, тот брату точно спать не даст, и они начнут плакать на пару. Конечно, Джинни ходила с Джеймсом к колдомедику, но тот лишь развел руками. Никаких заболеваний не обнаружено, а что ребенок вялый и хнычет, так с детьми такое бывает, пока они не подрастут.
Джинни прекрасно запомнила тот последний день. Вернее, последнюю ночь. Джеймс долго не хотел засыпать, все просился на ручки и Джинни уже начала раздражаться. Она ушла спать, наскоро успокоив ребенка и не дождавшись, пока он уснет. А утром проснулась от странного ощущения, будто ее толкнули. Было совсем рано, Гарри с Альбусом еще спали, и когда Джинни вошла в спальню Джеймса, чтобы проверить, как он, потому что сегодня ночью он, как ни странно, не будил ее, чего уже давно не случалось, то поначалу не смогла даже закричать. Ее мальчик, ее Джеймс лежал в кроватке странно, неестественно вытянувшись, хрупкий, каковым не казался раньше, с четко проступившими голубыми линиями вен на висках. Это было настолько страшно, противоестественно, дико, безумно, что Джинни показалось, будто она выйдет сейчас за дверь, а когда вновь войдет, ее Джеймс откроет глаза и скажет «мама». А потом она закричала.
Колдомедик, делавший вскрытие, констатировал смерть от остановки сердца. И, пытаясь успокоить плачущую Джинни, сказал: «Я понимаю, это очень тяжело. К сожалению, такое случается. Часто смерть в столь раннем возрасте происходит неожиданно и без всяких видимых причин. Ваш мальчик просто лег спать и не проснулся. Я соболезную, миссис Поттер». Через два часа саму Джинни отправили в Мунго - начались преждевременные роды…
Когда Джинни с маленькой Лили Полумной на руках возвращается домой, Гарри настаивает на том, чтобы переселить Альбуса в отдельную спальню, ту самую, где раньше спал Джеймс, и ясно дает жене понять, что это его окончательное решение и обсуждению оно не подлежит. Все в Джинни протестует против этого, но она понимает, что так будет лучше для маленькой Лили, тем более, Альбусу уже два года.
Через неделю после выдворения из родительской спальни, Альбус впервые заходится ночью судорожным плачем. Когда Джинни прибегает к нему, он сидит в кроватке и сквозь плач Джинни ничего не может разобрать, тем более, Альбус еще слишком мал, чтобы сказать что-то связное. Джинни надеется, что такое случилось в первый и последний раз, но это происходит и на следующую ночь, и еще, и еще. Встревоженная женщина пытается поговорить с Гарри, который с некоторых пор стал еще более замкнутым и раздражительным и как будто реже старавшимся бывать дома, но тот отмахивается: «Не морочь мне голову. Займись лучше дочерью. А с Альбусом я справлюсь сам. Он должен вырасти настоящим мужчиной, поэтому ему надо привыкать с детства справляться со своими страхами, чтобы он никого и ничего не боялся, когда подрастет. Так что нечего его нежить и делать из него девчонку. У нас уже есть одна».