— Старая ведьма прекрасно сознавала, что делает, — с неожиданной злостью выпалила мама.
— Не смей так говорить о моей матери, — сказал папа.
— Ты сам только что назвал её старой летучей мышью, — ответила мама, вздёрнув подбородок.
— В соседнем доме живут летучие мыши, — скороговоркой вставила я.
Мама и папа посмотрели на меня с удивлением. Уилл тоже смотрел на меня.
— Что ты сказала? — спросил папа.
— Летучие мыши. Целая туча. Наверное, они поселились на чердаке.
— О боже! — Мама схватилась за волосы. Они рассыпались по плечам её голубого халата, так что со спины она казалась не старше меня. Но лицо у неё бледное, между бровями и в углах рта залегли морщинки. Она так часто хмурится, что морщинки уже не удаётся разгладить, даже если потереть лоб кончиками пальцев. Я подумала: а выглядела бы она моложе, если была бы замужем за таким человеком, как Джонатан?
— Ненавижу летучих мышей, — разволновалась мама. — Так я и знала, что-нибудь такое обязательно должно было случиться. И почему только эта племянница не хочет продать дом? Я думаю, нужно пожаловаться в местный совет.
— Летучие мыши — редкий, охраняемый вид, — вставил Уилл.
— Не говори глупостей! Это просто грызуны, вредители, — сказала мама.
— На самом деле он прав, — неохотно признал папа. — Мы не можем выгнать этих летучих мышей.
— Но они, того и гляди, и к нам в дом ворвутся, — сказала мама, сворачивая волосы в тугой узел на макушке. — Много там летучих мышей, Фиалка? Они уже летают по нашему саду?
— Н-ну-у, — уклончиво протянула я.
— Смотри не выходи во двор с распущенными волосами, — предупредила мама. — Они могут запутаться в твоих длинных волосах.
— Это сказки. Таких случаев практически не зарегистрировано. Летучие мыши — очень интересные животные, я много о них читал, — сказал Уилл. — И они совсем не слепые, они умеют различать свет, особенно на восходе и на закате, хотя зрение у них не очень развито…
— Ладно, ладно, мистер Книгоед, это все на свете знают. Летучие мыши ориентируются с помощью радара, — сказал папа.
— Вообще-то не радара, а эхолокатора, — поправил его Уилл.
— Да меня не интересует, чем они там пользуются, — рявкнул папа. — С чего это мы вообще заговорили о летучих мышах? Давайте-ка собирайтесь.
— Куда? — спросила мама, ещё туже закручивая узел на макушке.
— Надо съездить к бабушке. По дороге купим цветы и большую коробку конфет.
— Ты серьёзно? — спросила мама.
— Послушай, она же старая женщина. Кто знает, много ли ей осталось этих дней рождения.
— Не такая уж она старая. Ты, пожалуйста, выбери что-нибудь одно. То у неё никаких проблем со здоровьем, потом оказывается, что она наполовину в маразме, теперь уже одной ногой в могиле…
— Ладно, хватит! Послушай, я всего-то прошу, съездим туда все вместе, дружной семьёй. Прокатимся, в конце концов. Долго сидеть не будем. Попьём кофейку по-быстрому, потом разыщем приличный паб, закажем воскресное жаркое…
— У нас и дома есть воскресное жаркое. Я купила баранью ногу.
— Значит, закажем понедельничное жаркое! Давай наводи марафет. Можешь первой воспользоваться ванной, — сказал папа, а когда мама поднялась из-за стола, он шлёпнул её пониже спины в знак напутствия.
Я надеялась, что мама оттолкнёт его руку, но она только глупо улыбнулась в ответ, смотреть противно.
Как немного ей нужно! Папа её совсем не уважает, а ей хоть бы что. Если он наденет свои форменные сапоги, а ей велит лечь на пол, она, наверное, так и позволит пройтись по себе ногами.
Я подумала о нас с Уиллом, и мне стало ещё противнее. Разве я с ним веду себя по-другому? Тоже всегда покоряюсь, если только не считать вчерашнего дня. А он теперь наказывает меня за то, что я все-таки пошла к Жасмин. С тех самых пор напрочь меня игнорирует.
Ну и черт с ним, подумала я. Но потом посмотрела на Уилла, и у меня сжалось сердце. Я видела, как безнадёжно опустились его плечи после того, как мама отказалась от борьбы.
Я сказала:
— Пап, а как же Уилл?
— А что Уилл?
— Не может же Уилл ехать поздравлять бабушку после всего, что она тогда наговорила.
— Скорее всего, она уже об этом и не помнит.
— Но Уилл-то помнит. Подумай, каково ему.
Папа нетерпеливо вздохнул.
— А меня не интересует мнение Уилла, — сказал он таким тоном, как будто даже не замечал, что Уилл жуёт хлеб с вареньем в двух шагах от него.
— Взаимно, — проговорил Уилл с полным ртом.
— Не наглей, парень. Давай-ка шустренько натяни приличную одёжку, а не эти кошмарные драные джинсы. И бусы свои тоже сними.
Уилл не двинулся с места. Взял ещё кусок хлеба, намазал вареньем.
— Черт подери! — Папа с такой силой ударил кулаком по столу, что все тарелки задребезжали. — Кончай жрать, собирайся к бабушке!
Уилл не спеша закончил готовить бутерброд. Откусил и только тогда ответил очень спокойно:
— Я не поеду.
— Ещё как поедешь, черт возьми! — загремел отец, вставая.
— Не поеду, и все.
— Делай, что тебе говорят, а не то…
— А не то? — повторил Уилл.
Папа стоял против Уилла. Они были в точности одинакового роста. Папа намного тяжелее, широкий, как шкаф, зато Уилл — жилистый и удивительно сильный. Папа сделал маленький шажок вперёд. Уилл шагнул навстречу, они только что не столкнулись носами, даже смешно. Уилл продолжал жевать.
— Ты что, не можешь есть с закрытым ртом? Скотские манеры! — сказал папа, бочком обошёл вокруг Уилла и начал прибирать со стола. — Ну и ладно, не хочешь ехать — не надо. Нам-то что? Давай-ка, Фиалка, вымой посуду, пойдёшь в ванную после мамы.