— Всё паршиво, Гэвин. Он повёл себя как настоящий кретин и отказался.
Напарник хмурится, потирая подбородок.
— И что мы будем делать?
Я пожимаю плечами, устало уронив голову в ладони.
— Может, стоит его вырубить на несколько часов и запереть в каком-нибудь подвале на пару деньков?
С губ Гэвина срывается смешок, а затем и протяжный стон усталости.
— Готов поспорить, тебе это кажется лучшей идеей за всю твою жизнь, — смеётся он.
Я толкаю его в плечо и не могу скрыть своей усталой улыбки.
— Я бросила авиабилет в его почтовый ящик и сказала, что буду ждать на регистрации…
— А ты не сдаёшься, — добавил Гэв.
— К сожалению, это моя работа, — кривлюсь я.
Я люблю свою работу, но не тогда, когда моим объектом становится кретин из прошлого, который в свои двадцать шесть так и не научился вести себя порядочным образом.
Гэвин встаёт из-за стола, бросая короткий взгляд на монитор, а затем потягивается:
— Звонил Чарльз, — начинает он, а у меня вдруг спирает дыхание, — я сказал, что ты направилась к Уэльсу.
— Что насчет ФБР? Никаких вопросов не возникнет? Мы не можем облажаться.
— Он сказал, что всё уладил, — успокаивает Гэв. — Всё должно пройти гладко, если, конечно, твой воздыхатель перестанет вести себя как самый настоящий кретин.
— Фу, — хмурюсь я, толкнув Гэва в бок, — подбирай слова.
Он лишь улыбается мне в ответ и направляется на кухню, чтобы заварить очередную порцию кофе. Ни у меня, ни у Гэвина больше не осталось сил. Поэтому после кружки кофе, которая в конечном счёте никак не помогает, мы позволили себе вздремнуть несколько часов.
В последние несколько дней я перестала любить сон так, как раньше, и я не знаю, причина ли этому наше «общение» с Уэльсом или же…мне всегда снится он. А точнее то, что с ним произошло. Да и сложно назвать это сном, потому что-то, что я вижу, когда-то было реальностью.
Всё та же ночь.
Тот же шторм за окном, и в руках Гэвина щенок по имени Губер.
Я беру его на руки, выпачкавшись в чью-то кровь, и опускаю голову, наблюдая за тем, как малыш принялся лизать мою ладонь.
Открыв глаза, я ещё некоторое время наблюдала за тем, как он пытается разбудить меня своим излюбленным способом, а потом шевелю пальцами и улыбаюсь, глядя на его искреннюю радость моему пробуждению.
— Губер, — шепчу я, проводя кончиками пальцев по его золотистой шерсти.
Он тихо скулит и виляет хвостом, глядя мне в глаза.
— Не волнуйся, я покормил его, — появляется Гэвин с пачкой чипсов в руках.
— Я надеюсь не этим, — сузив глаза, произношу я.
Гэв закатывает глаза и садится на край кровати:
— У тебя час, чтобы собраться, и час, чтобы доехать до аэропорта.
— Давай ты за меня, — стону я, накинув на голову плед.
— Э, нет, — напарник откидывает плед в сторону, — со своим возлюбленным будешь разбираться сама.
— Ещё раз так назовешь его, и тебе нечем будет жевать эти чипсы, — пригрозила я, поднимаясь с кровати.
Безмолвно плетусь в душ, заняв его всего на десять минут, а потом все пятнадцать пытаюсь привести в порядок свои волосы и сделать что-то с ужасными синяками под глазами. Недосыпы стали сказываться на моём лице, как никогда эффектно.
Выйдя из ванной комнаты, я направилась на кухню, где меня уже поджидал готовый стейк и стакан сока. Так как за окном в начале мая у нас около семнадцати градусов, я решилась надеть голубые рваные джинсы и бежевый джемпер. С обувью всегда выходит куда проще.
— Даже как-то непривычно, — говорит Гэвин, когда заканчиваю с чемоданом. — Ты выглядишь…
— Обычной, — заканчиваю я.
Не люблю комплименты. Я не знаю почему, но мне трудно в них поверить. И нет, не потому, что у меня занижена самооценка. Я, просто, не люблю их и всё.
Наверное, потому, что не хочу казаться слабой. Не хочу лишний раз улыбнуться после этих слов и показаться слишком доступной.
Уф.
Отец всегда говорил, что с моим характером мне будет трудно обзавестись женихом.
Ну и к чёрту!
Если я не выйду замуж до сорока, то обязательно сделаю предложение Гэвину.
От этих мыслей я тихо усмехаюсь, пытаясь прикрыться волосами, а затем сажусь на край кровати и медленно выдыхаю.
Это будет тяжелый вечер, с обеих его сторон.
Если он не приедет — у нас будут большие проблемы.