Вдох.
Её стон.
Выдох.
Твёрдые соски, набухшие от возбуждения.
С моих губ срывается тяжелый стон, и я замечаю, как она вздрагивает.
Гляжу в её карие глаза, и более чем уверен, что мой взгляд выдаёт меня с головой. Она кусает губу. Хренову, мать её, влажную губу. А затем опускает глаза, выпуская воздух из лёгких.
Молчи.
Молчи, мать твою.
— Остин…
Ох, блять.
—…я думаю, нам пора.
Всё, что нам пора, Джейд, это…твою мать, я даже не могу сказать слово «трахнуться», потому что по отношению к ней это звучит оскорбительно. Но да, именно трахнуться, потому что ты пиздец как горяча в этой юбке и блузке.
Боже, а твои длинные загорелые ноги.
Ты вообще вкурсе, насколько ты привлекательна?
— Да, — поспешно отвечаю я, выпрямившись и простонав. — Нет.
Она озадаченно смотрит на меня, а я чувствую упругий стояк в своих штанах и проклинаю всё на свете. В особенности её влажные губы.
— Мне нужно отойти, — звучит обрывками, и я поспешно встаю с места, направляясь в ванную комнату.
Хочется развернуться и позвать её с собой. Если не захочет — потащить. Но нет, я упрямо иду один туда, куда пристрастился ходить каждый раз, когда был чертовски возбуждён.
Закрываю за собой дверь и несколько секунд стою на месте, лишь прислушиваясь к ощущениям внутри. Блять, меня просто ломит, как долбанного наркомана.
Интересно, за сколько минут мне удастся справиться со своим стояком в этот раз?
Закрываю дверь на защёлку и подхожу к унитазу.
— Нет, я не буду, блять, этого делать…здесь, — качаю я головой.
Пусть смотрит. Пусть видит, какой эффект производят на меня её длинные ноги.
Открываю кран и умываюсь холодной водой. Становится немного легче. Но лишь немного.
Прогулка явно отменяется. Если она, конечно, не против того, что в конечном итоге я вздрочну прямо у неё на глазах.
Твою мать, мне двадцать шесть лет, а я веду себя как долбанный слюнтяй.
Возьми себя в руки, хренов Остин Б…Блять…Холланд.
Тьфу ты!
Вытираю лицо салфетками и выхожу обратно на зал. Джейд здесь нет, поэтому иду на выход и нахожу её у скамейки. Благо, на улице уже темнеет, и мой вставший член не так сильно бросается в глаза.
Я надеюсь.
Она протягивает мне мой пиджак, а я хмурюсь.
— Уже согрелась, — поясняет она.
Конечно согрелась, ты ведь была в здании и выпила немного виски.
Если хочешь знать, я чувствую себя долбанной тепловой лампой, потому что я был в здании, где выпил виски и дико возбудился.
Поэтому мне пиджак уж точно не нужен, мисс Прайс.
— Ладно, — единственное, что я могу выпустить из своего рта и забираю пиджак.
Ладно? Прохладно, блять.
Не знаю, радоваться мне или нет, по поводу того, что до нашего отеля идти было всего два здания.
Да — потому что у меня был стояк и я буквально пыхтел изнутри.
Нет — потому что это означало лишь одно: она уйдёт к себе в номер и закроет на замок дверь.
Как вчера, без слов.
Только не смотри вниз, бога ради.
Я закручиваю пиджак на руки и скрещиваю их перед собой, чтобы хоть как-то прикрыть то, что может привлечь внимание любой мимо проходящей девушки.
Мы направляемся к отелю молча, и я ненавижу её за это, ведь не могу отвлечься ни на что другое. Лишь думать о том, что дай я ей почувствовать свой стояк, она бы стала влажной?
Стонала бы как вчера в лифте?
С моих губ срывается рык, и она оборачивается:
— Всё в порядке?
— Всё просто охуительно, — звучит слишком грубо.
СЛИШКОМ, ёбаный кретин!
Я прочищаю горло.
— Направляйтесь в номер, мисс Прайс, я немного…прогуляюсь.
— Я не могу Вас оставить одного, мистер Холланд, — мотает она головой.
Да что ты? В номере ведь оставляешь!
— Можете, — мой голос становится низким, и она вздрагивает, перетаптываясь с ноги на ногу.
Стало слишком темно, и только благодаря свету из окон я могу разглядеть её лицо.
— Нет, Остин, что проис…
Я отстраняю пиджак в сторону и всем своим видом даю понять, что мне мешает находиться с ней в одном помещении прямо сейчас.
—…ходит?
Блять, это странно.
Зачем я это сделал? Зачем показал? Мог просто соврать, твою мать.
Я замечаю, как учащается её дыхание, как она вновь подносит руку к лицу в попытках убрать несуществующую прядь волос, но не разворачивается. Не уходит.