Он хмурится, будто этот звук делает ему больно.
— Прошу прощения? — прочистив горло, я наконец подаю голос.
— Ну, если эти вещи притащили вы, то вам действительно есть, за что извиняться, — холодно произносит он и закидывает брюки обратно в пакет.
Я чувствую, как во мне начинает закипать злость и переключаюсь на рюкзак, в попытках найти в нём чёртову папку.
Где эта папка?!
С нескрываемым раздражением кидаю рюкзак на кушетку и, открывая папку, начинаю листать страницы.
— В этой хреновой папке Вы пытаетесь найти имя того, с чьего трупа это сняли?
Я не поднимаю голову, но слышу, как Уэльс начинает злиться ещё сильнее.
— Нет… Остин, — я произношу его имя и в четвертый раз перечитываю то, что написано на листке. — Остин.
— Я уже понял, что меня зовут именно так, — его голос стал более мягок, и я решилась взглянуть в тёмно-карие глаза.
— Мистер Холланд, — спокойно произнесла я. — Это Ваши вещи. Мы привезли их из Вашей квартиры, — я постаралась подчеркнуть каждое слово.
— Они выглядят так, словно я был хреновым бегуном. Только не говорите, что у меня на носу чёртов марафон.
— Подбирайте слова, мистер Холланд, — ровно произнесла я, вздернув подбородок.
— Ох, простите, я ранил Ваши чувства, мисс Прайс? Тогда не смею Вас здесь задерживать!
В какой-то момент я бы действительно встала и ушла, но понимала, что его гневу есть объяснение.
Как должен чувствовать себя человек, потерявший память?
Возможно одиноко, подавленно…растерянно?
— Мистер Холланд, — мой голос заставляет его вздрогнуть, но не обернуться ко мне лицом, — я оставлю Вам Ваши документы, возможно, благодаря им, Вы сможете что-то вспомнить, — заканчиваю я, понимая, что в действительности это вряд ли произойдет.
Встаю с кушетки и, подойдя к нему ближе, кладу на прикроватную тумбочку половину из того, что ему следует знать.
— Я зайду к Вам завтра, мистер Холланд.
— Несказанно этому рад, — слышу в ответ, после чего открываю дверь палаты и выхожу в коридор.
Сегодняшний разговор оказался более продолжительным, чем вчерашний. Но судя по тому, что он начинает приходить в себя, смею предположить: мне ещё придется встретиться лицом к лицу с человеком, который обучался со мной шесть лет назад.
Перед тем как вернуться домой, мне срочно нужно было встретиться с Гэвином в новой квартире Уэльса и убедиться в том, что в его вещах не осталось ни одного напоминания о его прошлой жизни.
Именно поэтому мне пришлось проторчать в дамской комнате около пятнадцати минут только для того, чтобы вернуть на место накладной нос и отвратительно блондинистые волосы парика. Как только я закончила с данной процедурой и вышла из уборной, меня ждало ещё одно препятствие: общественный транспорт.
Быть незаметной — дело утомительное, в особенности в час пик.
— Выглядишь так, словно только что начала отходить от недельной пьянки, — усмехнулся Гэвин, отперев дверь.
— Скажи что-то подобное ещё хоть раз, и этот нос окажется у тебя в заднице, — зло заявила я, переступив порог квартиры и сняв наконец парик.
— Неудачный денёк?
— Неудачное всё, — в сердцах выдыхаю я, и, плюхнувшись на пуфик, откидываю эти ужасные волосы в сторону.
Гэвин надевает перчатки, а затем протягивает ещё одну пару мне.
Мы направляемся в гостиную, где возле кофейного столика стоят два чемодана.
— Это всё, что посчитали нужным забрать из его дома, — поясняет мне напарник, расстёгивая замок.
— Об этом они явно не подумали, да? — я достала из чемодана рамку с фотографией, на которой изображён Уэльс со своей невестой и маленьким щенком.
Порядком я удивляюсь, что за идиоты работают у нас в отделе.
Серьёзно!
Гэвин, словно поняв всё по выражению моего лица, забрал рамку из моих рук и засунул в свою сумку через плечо. Только сейчас я заметила, что привычный мне чёрный костюм и шляпа сменились обычной одеждой светлых тонов.
— Сколько у нас времени, чтобы разобраться с этим? — интересуюсь я, взглянув на настенные часы.
— Меньше двух часов, так как именно я должен забрать его.
Я с сочувствием взглянула в голубые глаза Гэвина и легко улыбнулась, вспоминая утреннее настроение Остина Уэльса.
Тяжело представить, как бы себя чувствовал любой другой человек, оказавшись на его месте.
Хм…
Я стала слишком часто оправдывать любое его действие, в особенности грубость.