Закончив с готовкой, и собрав вещи, я пошел в палатку, которую нам выделили для хранения вещей, и где мы ночевали. Нужно было перевязать и накормить людей. Зайдя, уставился в изумлении на этого мудака, который спустив штаны и скинув все наши невеликие запасы трав и тряпок в грязь, насиловал бедную Берту. Она лежа на столе тихо поскуливала разбитыми губами, не имея возможности сопротивляться. Он повернул голову, посмотрев на меня сказал, оттопырив губу.
— Вина мне бегом принес шваль, и жди у входа пока не позову. Смачно плюнув мне на ноги.
Пьяный урод! Драться с ним? Так он меня просто зарубит, и скажет я на него напал.
Вы не подумайте, я не струсил. Я бы мог на него кинуться, но думаю, он именно этого и хотел. Я бы конечно мог это все проглотить и промолчать, в конце концов Берту насиловали не раз, да и оскорбления от пьяного утырка особо ничего не значат. Да наверное так было бы и правильно, с учетом реалий местной специфики. Постоять промолчав, пока костеродный издевается над рабом. Но у каждого человека есть такая черная муть на душе, если в тебя плюют, она всплывает затмевая сознание. Да и я не местный, и до этого никому не позволял вытирать о себя ноги никогда! И недолго думая я пошел к начальству, раз поставили меня врачевать, будьте добры, дайте мне условия, пусть они там сами разбираются. Еще на подходе к шатру де Готье услышал, как он крушил утварь, изрыгая проклятья на голову Алберто Моретти. Того самого хлыща, который насиловал бедную Берту у меня в палатке, раскидав наши вещи, это я похоже удачно зашел. Он был в ярости, матерился, метая все что попадется под руку. Охрана втянув голову в плечи изображала статуи, и даже не подумала меня остановить. В шатре была знакомая троица, сам де Готье, его усатый друг, и брат экзекутор.
Глава 3
— Сэр Джонатан…Вжууух. Рядом пролетел кувшин с вином. Метко кстати кидает. Точно в голову попал бы, если бы я не уклонился.
— ЧТО?!
— Сэр Джонатан, пожалуйста, воздействуйте на Моретти, не возможно так работать. У меня куча раненых, и нет больше никаких лекарств. Он раскидал все последнее, залив все вином. И насилует эту рабыню на бинтах с лекарствами, которыми она должна их перевязывать сейчас. Если ему так хочется, пусть идет сует свой член куда угодно, в дерево или в своего коня. Лишь бы его не видеть. Я его не боюсь, и если он опять ко мне полезет, я его сам убью.
Несколько секунд повисли в звенящей тишине…все уставились на меня. Даже охрана, по-моему, только заметила, что я прошел.
— Где этот сучий выродок сейчас?! В лазарете?! Прошипел он, оскалившись в ничего хорошего не предвещающей гримасе. Проходя, откинул тяжеленный дубовый стол, как будто муху смахнул. И пошел сжав кулаки к лазарету.
— Джон стой! Не убивай его, нельзя этого делать! А твою мать… да стой же ты. Усатый пытался быть голосом разума. Я было хотел пойти за ними, как сзади услышал смех брата Нестора. Это был булькающий смех человека с нездоровыми бронхами. Это был смех, который выискивал все смешное и убивал его на месте.
— Ты правда это сказал?! Он закатив голову расхохотался. Я стоял непонимающе глядя на него.
— Ты правда сказал, чтобы виконт Силистийский, один из Моретти, пошел и трахнул свою лошадь? Ты вообще знаешь, кто он такой и кто его семья? Он крайне злопамятный и мстительный сукин сын. Он тебе за это отомстит, помяни мое слово. Его семья очень богата и влиятельна, это вторичная ветвь королевской династии Оскинского королевства. Поверь, он не раз убивал за гораздо меньшее, куда более влиятельных людей.
Вот дерьмо…похоже до меня начала доходить вся глубина того компоста, в который я вляпался благодаря своему несомненно длинному языку. Мне же осталось лишь надеется, что де Готье его прибьет в порыве ярости. Не прибил… Но сломал ему руку, и хорошо помял. За это он прилюдно обматерил де Готье, и видно решив, что дальше искушать судьбу уже опасно, хлыщ сел на лошадь и покинул отряд вместе с десятком солдат. По сути…дезертировав, если судить по местным законам “О чести и благородстве”. Тощей книженции, содержащей уставы поведения костеродных, больше напоминающие рекомендации чем законы. Оставшееся время в пути прошло тихо. Я старался не вылезать из лазарета, занимаясь своим делом. Так мы и добрались до деревни “Северный Балун”, поселка в три десятка дворов, да двух трактиров, где и жил Дарий до того момента, когда отступник решил, что парню пора немного попутешествовать. Джонатан де Готье подумав, решил, что раненые, кто не умер в дороге, уже и так доживут до ближайшего города, что в нескольких днях пути отсюда, а значит в моих услугах больше не нуждается. Но видно любопытство взяло верх, и они с братом экзекутором решили посетить дом Дария, и познакомится с его родителями. Я их отлично понимал, я сам ехал первый раз, в памяти парня конечно все было. Но вживую в первый раз, поэтому немного волновался.