Как и в большинстве тюремных драк, началось все банально, а закончилось слишком круто. Шесть трупов меньше чем за минуту. Я же сев в обратно угол и сбросив заточку за себя, которую тут же подобрала Полночь, быстро одел назад кандалы. И пытался изобразить за шуганного паренька, которому тут совершенно не место. Мол я тут совершенно ни при чем, это все они виноваты.
Что-что, а безопасность была налажена у Бранкати что надо, как только ворвались в каземат первые надзиратели. Как через пару минут к ним прибыло подкрепление, человек двадцать с щитами арбалетами и пиками. Он явно знал, как надо обращаться с опасными заключенными, которых содержали в Яме. И вся дружная толпа, ощетинившись оружием встала напротив нашей клетки и клетки соседей. Хмуро глазея на побоище, что мы тут устроили, оказалось, в соседней камере тоже было два трупа. Прибили мужика которому я дал кусок сыра, он не пожелал делиться с гориллой, и кто-то под шумок свел счеты с еще одним заключенным.
Тут притопал заспанный и хмурый капитан, он был зол, что во-первых; это случилось в его смену, во вторых его оторвали от мягкой подушки. И он решил сорвать злость на ком-нибудь другом, любом кто подвернется под руку. Хмуро оглядев залитую кровью и трупами камеру и побоище, что мы устроили. Он поводил недовольно усами.
— Ну, и кто это у нас устроил. Он снова оглядел камеру, заметив меня забившегося в угол с невинной физиономией.
— А ребенок тут откуда? Вы что идиоты, перепутали камеры?
— Этот “Ребенок” наемный убийца, один из серых. Его сюда перевели по прямому указанию дона Карло, и это его работа, ну практически вся.
Капитан удивленно моргнул, снова оглядев побоище. Тут один из тех кто мне попался под руку, ослабев от потери крови из-за разодранной бедренной артерии. Перестал дрыгаться, и издав последний шумный вдох, ушел на ту сторону. Я лишь пожал плечами, улыбаясь Капитану.
— Мда. Забирайте тогда его, если он не может спокойно сидеть. Пусть идет в Пандемониум, там как раз приехали гости, устроим им развлечение. Он огляделся, увидев еще два тела в соседней камере. — Да что за день сегодня такой. Вам что, идиотам непонятно сказано? Кто будет буянить, тот окажется на собачьих боях. Кто это сделал?
Лишь угрюмое молчание было ему ответом.
— Хорошо, тогда я сам выберу. Оглядев камеру он выбрал как раз гориллоподобного детину.
— Вон того тоже забирайте, самого здорового, может он подольше продержится. А то этот слишком хилый, в первом же бою сдохнет. К соседней камере подошли надзиратели с арбалетами и копьями. Детина начал орать что он не причем, что он не виноват и он никуда не пойдет, забившись в дальний угол. В то время как я улыбаясь, сам подошел к двери. И вытянув перед собой руки в кандалах, являл собой само спокойствие.
— …Дай угадаю, то самое симпатичное место, про которое ты говорил, и есть этот Пандемониум, да?…
— Ага.
— …И этот человек говорил мне чтобы я была осторожней…
— Тут вероятность сдохнуть такая же, плюс сама ты говорила, что отсюда не сбежать, а Пандемониум находиться сверху, туда приезжают гости, а значит и шанс сбежать в разы больше, а что до боев, я не боюсь. Мы два года, только и делали, что бились и тренировались.
Тут стражники все-таки накинув петли, выволокли из камеры отчаянно сопротивляющегося детину. Заломив ему руки за спину так, что он заорал от боли, и надели кандалы как у меня, заодно хорошенько пройдясь по нему окованными дубинками. С учетом места куда мы сейчас попадем, это может стать смертельным. Его наконец подняли и нас повели по темным, узким коридорам, но тут хотя бы была возможность вдохнуть. Минут двадцать мы петляли по лабиринту черного замка. Проходя многочисленные посты охраны и зарешеченные проходы. Пока наконец не поднялись наверх, выйдя в одно из зданий внутреннего двора, вольер, в котором вместо зверей содержали людей. Но во всяком случае, я был на свежем воздухе, и мельком взглянув на моих потенциальных соперников, я не увидел ни одного бойца, да здоровые, да мрачные и страшные на вид. Но такие же неуклюжие мешки с мясом, что стоял рядом со мной поскуливая. Открыв очередные ворота, мы подошли к мрачному седому мужику одетому в серый камзол, с короткой стрижкой и неопрятной встопорщенной бородой. Он что-то записывал на восковую табличку и даже по виду был зол.