Но делать нечего, раз хотят меня видеть, отлично. Заодно узнаю, что происходит, где мы и что с Ренатой. Протянув мне руку он поднял меня как пушинку, и я понимаю, я ему ростом до груди макушкой достаю и рука у меня детская. Или меня хорошенько контузило и я в бреду, или что-то тут совершенно не то. Мужик ничего больше не говоря направился в лагерь, Мне ничего не оставалось, кроме как стараясь не отставать, посеменить за ним. И тут меня опять малость накрыло, почти сотня каких-то людей в доспехах с мечами и копьями, копошатся разбивая лагерь. Мы прошли древние развалины замка, обвалившиеся стены опирались на проломленную башню издали больше похожую на сгнивший зуб. Сзади виднелась одна стена, чудом устоявшая столько времени, похоже это все что осталось от донжона. Обогнув их по дуге, мы подошли к очередной группе, отличающейся более вычурными доспехами и лучшим вооружением. Мне же оставалось только последовать дальше, глазея по сторонам выпучив глаза. Остановившись у двух охранников, один из которых лениво окинул нас взглядом, и молча махнул головой, приглашая пройти дальше к костру. у которого судя по всему и сидело выше названное начальство. У костра сидели четверо мужчин, один спиной к нам, с накинутой шкурой на плечах и трое лицом, двое причем больше напоминали больше монахов чем солдат, темные, почти черные рясы с капюшонами, подпоясанные кожаными ремнями, с холодными равнодушными глазами, такими глазами смотрит мясник раскладывая мясо после разделки туши. И мужчина уже в возрасте, с неопрятной, спутанной бородой, бывшей когда-то черной, одетый в длинную такую же неопрятную, уже порядком поношенную кожаную куртку, он безразлично смотрел в огонь, на пришедших гостей совершенно не обращая внимания, его больше занимала кружка, исходившая паром, которую он держал двумя руками.
— Очнулся, пробасил тот кто, сидел спиной к нам, — Подойди парень не бойся.
Меня сзади толкнули вперед к костру. Говоривший, вблизи казался самым здоровым человеком, которого я когда-либо видел. С накинутой на плечи черной шкурой, он больше напоминал медведя чем человека, подстриженная черная борода обрамляла волчьи черты лица, на фоне чисто выбритой лысой головы, в его взгляде мелькала звериная хитрость.
— Как тебя зовут парень?
— Дарий, совершенно неожиданно для себя соврал я.
— Дарий значит, расскажи-ка нам Дарий, что тут происходило до того, как мы пришли, что тут делал отступник? При этих словах “монахи”, аж подобрались, как кошка перед прыжком. Вот вляпался! И что мне им сказать; что я ехал с девушкой на отдых, тормоза в машине отказали, а тут этот пузырь из камня вылез?! Я завис, судорожно размышляя что мне делать. Мое молчание поняли не правильно, и в разговор вступил четвертый сидевший у костра.
— Да что ты хочешь услышать, от перепуганного малолетнего деревенского парня, которого схватили для ритуала Джонатан? Точные планы отступника, вектор отклонения у каркаса заклинания, или конечное место ритуала вызова? Да он слов то таких не знает, хвала Всевидящему ритуал дал сбой и не прошел. Иначе мы бы с тобой тут не говорили. Парню повезло, что его оставили напоследок. А то лежал бы сейчас, вон в общей куче, выпотрошенный. Дело сделано, отступник отправился в бездну — где ему и самое место. Так что давайте заканчивать этот балаган да возвращаться, у меня мурашки по коже от этих руин по соседству, а я много всяких заброшенных мест посетил, чего только не повидал. Да и старый я уже, все кости болят от этих постоянных скачек по лесам и болотам. А ты Дарий, радуйся, далеко не всем так везет.
Да уж…сомнительное везение, дедуля, да и слова то я такие знаю. Что бы там этот отступник не пытался сделать, получилось у него явно не то что нужно было. В итоге я непонятно где, и совершенно непонятно, что теперь делать. Озвучивать это я не стал, оставаясь стоять молча и глазея на них.
Лысый медведь, кутаясь в шкуру поплотнее, проворчал: — Устал я наверно, и голова уже не соображает. Иди умойся, а то больше похож на детеныша гурра, да иди к кашеварам пусть накормят. Скажи — я передал, свободен.
Я было хотел открыть рот, чтобы спросить, кто такой гурр? Но меня сзади схватил за шиворот мужик с кем я пришел, и потащил меня как на ледокол на буксире. Мне же лишь оставалось запинаясь, перебирать ногами, стараясь не упасть.
— Нечего уши развешивать, мал еще слушать, что старшие говорят. Иди давай, делай что тебе велели или голодным останешься.
— Эй Арно! Покорми потом парня, сейчас подойдет к тебе, де Готье велел. Гаркнул он мужику склонившемуся над котлом, проходя мимо костра.
Подойдя к палатке недалеко от развалин, он пихнул меня к бочке с водой.