Когда к Скандеру вернулась способность двигаться, он сдался. Опора продолжал контролировать все его действия, и Скандер не сомневался, что угодил в капкан.
Хаин вернулся через два часа и после короткого отдыха был в состоянии забрать их обоих.
– Мы уже почти дошли, – сообщил им аккафианин. – Вы увидите этот проклятый гекс, когда мы завернём за скалу. Он выглядит как часть самого ада.
Хаин оказался прав. Когда береговая линия повернула на северо-запад, перед ними открылся Глмон; последняя гора Эк'ла немного вдавалась в его территорию. Это был край гонимых ветром песков и песчаных дюн, простиравшихся во всех направлениях и спускавшихся прямо к океану. Нигде не было никаких признаков воды и растительности, ничто не прерывало однообразия оранжевых и пурпурных песков, носившихся в нескончаемом вихре.
– Вы и в самом деле настолько безумны, что намереваетесь отправиться туда добровольно? – медленно произнёс Хаин, обращаясь скорее к самому себе, чем к остальным.
– Там вообще нет воды, – вздохнул Скандер.
– И нет почвы. Ничего, кроме песка, – печально добавил слелкронианин.
– Первое поистине приятное место, которое мы видим на Юге, – сообщил им Опора.
Скандер немедленно повернулся в его сторону.
– Как нам следует двигаться дальше, о вождь? – спросил он с сарказмом.
– Придерживаясь берега, – небрежно ответил северянин. – Хаин по-прежнему сможет ловить рыбу. Слелкронианину придётся обойтись без витаминов день или два, но зато он получит вдоволь солнца. Запаситесь водой в ручье, что течёт вон там, сзади, – посоветовал Опора живому растению.
Когда слелкронианин послушался совета, Скандер спросил:
– А как вы, Опора? Или вы вообще не едите?
– Разумеется, едим, – ответил тот. – Кремний. Что вам ещё угодно знать?
Через несколько минут они пересекли границу и сразу попали в знойное лето; несущийся вихрем песок проникал в рот, ноздри, уши, засыпал глаза.
Горы Эк'ла были ещё видны, когда им пришлось сделать остановку. Скандер рухнул на горячий песок и в изнеможении покачал головой.
– Что за создания могут существовать в этом аду? – пробормотал он в раздумье. аду?
Словно в ответ из песка вынырнула маленькая головка. И через мгновение перед удивлёнными путешественниками вырос двуногий зелёный динозавр в метр высотой, с плоской головой, короткими, похожими на обрубки руками, оканчивающимися крошечными, почти человеческими пальчиками.
На нём были жилет цвета ржавчины и такая же куртка. Подойдя поближе, динозавр обвёл их выпуклыми глазами и внезапно, опершись на свой хвост, принял вольную позу.
– Эй, приятели, – бросил он небрежно, причём голос, казалось, исходил из глубины его глотки. – Вы – хорошие или плохие парни?
ИВРОМ
– Возвращение вам облика, который именуется человеческим, имеет определённые недостатки, – пожаловался оставшийся огромным оленем Натан Бразил, когда они двинулись в путь. Тюки теперь тащил он один, так как никто другой даже не мог поднять столь тяжёлый груз.
– Судя по вашему тону, проблемы возникли у вас, – ответила By Чжули. – Хотя именно мы совершенно голые, и ничто из одежды, которая лежит в тюках, нам не подходит.
– Не говоря уже о голоде, боли и холоде, – вмешалась в разговор Вардия. – Я уже забыла эти ощущения, и они мне совершенно не нравятся. В облике чиллианина я была счастлива.
– Но как это получилось? – спросила Вучжу. – Как могли вещи, созданные марковианским мозгом, оказаться такими недоделанными?
– Почему бы вам не спросить об этом у Варнетта? – огрызнулся Бразил. – Ведь именно он заварил всю кашу.
– До чего же вы все мелочные! – мрачно откликнулся Варнетт. – И вопите о разных глупостях. Я мог летать и узнал, что такое секс. А теперь я снова в этом недоразвитом теле.
– Вовсе не в недоразвитом, – возразил Бразил. – Ваше развитие задерживали химические препараты, но теперь они удалены из вашего организма. Точно так же, как губка у Вучжу. Вы будете созревать нормально пару лет, в соответствии с вашими генами и рационом питания. И, насколько я помню, у вас будет весьма привлекательная внешность, поскольку вы происходите от Иэна Варнетта. Он был редкий бабник – особенно ему нравились женщины-математики.
– Вы знали Иэна Варнетта? – удивился мальчик. – Но ведь с тех пор, как он умер, прошло почти шесть столетий.
– Знал, – задумчиво произнёс Натан Бразил. – Он заразился во время великого эксперимента на Мавришну. Это была напрасная потеря, Варнетт, – я читал показания, которые вы дали в Зоне.
– У Варнеттов на Мавришну всегда были трудности, – блеснул глазами дубликат великого математика. – Три или четыре попытки, предпринимавшиеся до меня, закончились неудачно, и я оказался первым, кто почти через столетие повторил такую попытку. Варнетт понадобился им снова, во всяком случае, его потенциал. Я был не первым человеком, которому поручили помешать истинной деятельности Скандера, – немало искусных агентов складывали картину воедино. Меня готовили для решения других, более частных задач, но я уже глубоко влез именно в эту проблему. Тогда меня отправили на Далгонию, чтобы выяснить, смогу ли я положить конец работе Скандера; при этом те, кто меня туда посылал, рассчитывали, что независимо от того, добьюсь ли я успеха, или нет, по возвращении они сумеют заполучить меня снова.
Они шли вдоль берега, не встречая никаких препятствий, как того и требовало желание, высказанное феям.
– А как много вы знаете, Варнетт? Так сказать, обо всём этом? – спросил Бразил.
– Когда я увидел клетки далгонийского мозга в памяти компьютера, я понял, что существует какая-то математическая связь между последовательностью и порядком энергетических импульсов, – вспоминал мальчик. – Потребовалось три часа, чтобы определить эту последовательность, и ещё час или два, чтобы закрепить успех с помощью находившихся в лагере компьютеров. Мне нужно было убедиться, что данные формы энергетических колебаний не имеют ничего общего с уже известными, кроме того, процесс превращения энергии в материю и обратно, протекавший в клетках, был хорошо наблюдаем. Я сравнил увиденное с тем, что, согласно нашей теории, должно было явиться причиной отсутствия предметов материальной культуры марковиан. Так вот, планетарный мозг создавал все, чего они желали, им стоило лишь потребовать или, возможно, просто подумать об этом. Однако как осуществлялся процесс материализации желаний, я по-прежнему не имею понятия.
– Вы имеете в виду, что это напоминало наложенные на нас чары: стоило им захотеть чего-нибудь – и оно появлялось?
– Да, именно так, – подтвердил Варнетт. – Подобная концепция становится возможной при условии, что фактически ничего реального не существует. Мы, этот лес, этот океан, эта планета, даже это солнце созданы с помощью математической структуры. Во Вселенной нет ничего, кроме единого энергетического поля; всё остальное берет эту энергию, преобразует её в материю или в другие формы энергии и обеспечивает их стабильность. Такова реальность – преобразованная и стабилизированная первичная энергия. Но эти структуры испытывают постоянное напряжение, они словно сжатая пружина. Если энергия не находится под жёстким контролем, она стремится вернуться в своё естественное состояние. Феи определённым образом контролируют данный процесс. Этого недостаточно, чтобы вызвать серьёзные изменения, но достаточно, чтобы чуть-чуть нарушить равновесие, изменить реальность. Это и есть магия.
– Я не совсем поняла то, о чём ты рассказывал, – включилась в разговор Вучжу, – но, кажется, основную идею уловила. Ты утверждаешь, что марковиане были богами и могли делать или иметь все, чего бы они ни пожелали.
– Примерно так, – согласился Варнетт. – Боги реально существовали, и они сотворили всех нас или по крайней мере создали условия, в которых мы могли развиваться.
– Но ведь это было бы последней победой разума! – запротестовала Вардия. – Если это правда, то почему марковиане вымерли?