Скандер удивлённо поднял тонкие русалочьи брови.
– А вы-то что получите от этого?
– Я стану королевой Азкфру, – возбуждённо ответил Хаин. – Я воссяду рядом с ним на престоле, рожу от него детей, которые станут править вечно! Работники и даже знать будут беспрекословно повиноваться мне, выполнять все мои желания, завидовать и неустанно восхвалять меня.
Хаин помолчал, погрузившись в картины прошлого.
– Родился я в жалкой лачуге в дыре под названием Горинд на Афродите, – продолжал он. – Я был нежеланным, слабым ребёнком. Мать била меня и в конце концов, убедившись, что я никогда не стану шахтёром, выгнала на улицу. Я отправился в город. Питался отбросами, воровал, чтобы как-то существовать, спал в подворотнях. Я рос в грязи, наблюдая за жизнью владельцев шахт и транспортных контор. Однажды, когда мне было лет пятнадцать, я изнасиловал девушку и убил её. Она сопротивлялась, пыталась царапаться – прямо как моя мать. Меня схватили и уже приговорили к перестройке психики, когда ко мне в камеру вошёл один человек. Он сказал, что такие люди, как я, ему нужны, и, если я соглашусь служить ему и его хозяевам, он вытащит меня отсюда.
– И вы, конечно, согласились, – сказал Скандер.
– О да, и попал в совершенно новый для меня мир. Я обнаружил, что богачи, которым я завидовал, мечтают о ещё большем богатстве и что их могущество проистекает из умения ускользнуть от ответственности. Я преуспел в этой организации. Я стал хорошо питаться, толстеть, приказывать другим, приобрёл поместье на планете, принадлежащей моим хозяевам. У меня было вдоволь молодых женщин, цеплявшихся за меня из-за губки. Многие из них были моими рабынями, остальных я превратил в животных. Они бродили обнажённые по лесу в моём поместье, жили на деревьях и ели помои, которые готовили для них, словно для скотины.
Скандер почувствовал тошноту, но рассказ Хаина таил в себе какое-то патологическое очарование.
– Но теперь всё это кончилось, – произнёс он спокойно.
– Нет, не кончилось, – возбуждённо ответил Хаин. – Теперь я хочу детей.
На это Скандеру возразить было нечего. Единственное, что он мог, – это пожалеть о том, что Хаин вообще существует.
– А что хотите получить вы, Скандер? – неожиданно спросил Хаин. – Ради чего все эти трудности, все эти усилия? Что вы хотите добиться?
– Я хочу возвратить человечество в его естественное состояние, – горячо ответил Скандер. – Я хочу избавиться от генных инженеров и философов из комм-миров, проповедующих политическое единство. Я хочу снова сделать людей людьми, и, чтобы спасти человечество, я, если это понадобится, готов даже уничтожить цивилизацию. Мы становимся расой роботов, Хаин, и либо мы будем бороться, либо откажемся от Вселенной в пользу других рас. Марковиане погибли из-за стагнации, и то же самое случится с нами, если мы не остановим этот процесс!
Хаин никогда не любил фанатиков, спасителей и прорицателей, но сейчас ему ничего не оставалось, как продолжить разговор.
– Скажите, Скандер, вы хотите вернуться обратно? Предположим, ваше желание исполнилось, что тогда?
– Я останусь здесь, – честно ответил Скандер. – Мне нравится это место – его разнообразие, необходимость всегда быть готовым к неожиданностям. У меня ещё не было времени насладиться пребыванием в образе умиау. Однако мне хотелось бы увидеть, что случится с нашей малочисленной расой, если мой план осуществится. Не знаю, Хаин. А вы-то вернётесь?
– Только в качестве королевы – матери аккафиан, – без колебаний ответил Хаин. – Бок о бок с моим обожаемым лордом Азкфру. Я вернусь лишь для того, чтобы править, Скандер. На меньшее я не соглашусь.
Неожиданно перед ними возник Ортега. В руках он держал маленькие пистолеты. Один из них он положил перед Скандером, другой – перед Хаином.
– Прошу вас, – сказал он небрежно. – Эти прелестные вещицы стреляют энергетическими импульсами. В Колодце они сработают, как в любом высокотехнологическом гексе, и воздействовать будут на всех, кроме меня; этому воспрепятствует чудесный маленький контур.
Скандер поднял пистолет и посмотрел прямо в глаза Ортеги.
– Вы рассчитываете, что мы перебьём Друг друга? – сказал он мягко. – Вы надеетесь, что, когда мы попадём в Колодец и узнаем, как он действует, разразится нечто ужасное. И тогда вы прикончите победителя.
Ортега улыбнулся.
– Всё будет зависеть от вас, – спокойно ответил он. – Вы можете договориться со мной или с кем-нибудь другим или сделать так, как сейчас сказали, и начать стрелять. Но в любом случае я буду там, чтобы получить награду.
Тихо посмеиваясь, он заскользил дальше.
– Вот ублюдок! – выпалил Хаин. – Он не видел, что вытворяют Провидец и Опора. Любопытно узнать, какой способ защиты он приберёг на этот случай.
– Вы за него не беспокойтесь, – заметил Скандер. – Он хитрый старый пират и рассчитывает, что мы сами позаботимся о северянине. И будь прокляты его глаза, мы должны это сделать! Мы должны, или этот маленький мерцающий сукин сын первым нападёт на нас.
– Значит, будьте благодарны за то, что эта змея попала в Мир Колодца, – увещевающе сказал Хаин. – В противном случае он бы уже управлял галактикой.
Варнетт подошёл к Бразилу, который всё ещё стоял перед Экваториальным барьером.
– Бразил! – тихо сказал он. – Вы не спите? Натан Бразил медленно повернулся.
– Нет, не сплю, – ответил он, – Просто думаю. Знаете, я наслаждался этим приключением. Наслаждался от всей души. Теперь оно закончено, как все остальные эпизоды моей жизни. Так что мне нужно восстанавливать силы и начинать всё сначала.
Варнетт пришёл в замешательство.
– Я вас не понимаю, Бразил. Вы ведь как бы сидите в пилотском кресле. Одному вам известно, что находится там, внутри, – ведь вам это известно, не правда ли? У вас имеется девушка, которая вас любит, и у вас есть будущее. В чём же дело?
Бразил покачал головой.
– У меня нет будущего, Варнетт, – ответил он. – Я уже знаю конец, и он мне не нравится. Я пойман в капкан. Проклят. Это развлечение вернуло мне слишком много боли и чересчур затянулось. Что же касается Вучжу, то она меня не любит. У неё глубокая потребность быть любимой. Она любит символ, нечто такое, что Натан Бразил сделал для неё, любит за то, что он как мужчина определённым образом отреагировал на неё. Но она хочет получить от меня то, что я не в силах ей дать. Она хочет осуществления своих грёз о нормальности. – Он подвинулся и вытянул передние ноги. – Я не нормален, Варнетт. Я могу дать ей всё, что она желает, в чём нуждается, чего заслуживает. Я могу сделать это для всех. Но я не могу участвовать, понимаете? Вот в чём заключается проклятие.
– Звучит как грандиозное проявление жалости к самому себе, – насмешливо сказал Варнетт. – Почему бы не получить то, что вам хочется, если вы все это можете сделать?
Бразил вздохнул.
– Скоро вы все поймёте. Я лишь прошу вас запомнить одно, Варнетт. Запомнить и держать в голове в продолжение всего, что произойдёт. По своей внутренней сущности я ничем не отличаюсь от всех вас.
– Чего же вы хотите, если можете иметь буквально все? – недоумевал Варнетт, по-прежнему сбитый с толку.
Бразил внимательно посмотрел на своего собеседника. В его взгляде отражалась мука, терзавшая его душу.
– Я хочу умереть, мальчик. Я хочу умереть – и не могу. Я не умру никогда. А я так жажду смерти. Варнетт непонимающе покачал головой.
– Я не могу вас раскусить, Бразил. Я просто не могу понять вас.
– А чего хотите вы, Варнетт? – резко спросил Бразил, изменив тон. – Что бы вы желали для себя лично?
– Я много размышлял над этим, – ответил Варнетт. – Мне ведь только пятнадцать лет, Бразил.