Я пожалел, что у меня не было возможности попрощаться с Рябковым перед отъездом из Москвы. После моего отъезда посольство вернуло мою дипломатическую картузку в МИД, символически прекратив мои отношения с Россией. Я покинул страну без надежды когда-либо вернуться, в любом качестве, официальном или личном, что было еще одним сожалением, учитывая мой пожизненный интерес к России и уважение к ее истории, культуре и народу. Однако это был вопрос, от меня не зависящий, - следствие решения Путина вторгнуться в Украину и начать разрушительную сухопутную войну на европейском континенте впервые за последние восемь десятилетий.
Хотя после 3 сентября меня уже не было в Москве, я продолжал исполнять обязанности посла до октября из Вашингтона и поддерживал связь со своими коллегами в посольстве в Москве. К сожалению, путинская война начала оказывать все большее влияние на работу посольства, что я заметил во время своего короткого возвращения в конце августа. Московские власти отремонтировали тротуар и небольшую полоску травы рядом с углом посольской стены напротив российского Белого дома и назвали ее площадью Донецкой народной республики, намереваясь спровоцировать Соединенные Штаты. В некоторых странах, включая Соединенные Штаты (хотя это не поощрялось и не санкционировалось Государственным департаментом), была распространена практика, когда государственные власти (в США это обычно были муниципальные власти, и часто с подачи конгресса) называли улицу перед посольством или консульством непопулярной или враждебной страны провокационным образом.
Нанесение оскорбительного названия на маленький участок на углу с посольством Москвы не вызвало у меня никакого беспокойства. На самом деле это был ответный шаг русских после того, как в 2018 году округ Колумбия назвал главную улицу у посольства России в Вашингтоне площадью Бориса Немцова в честь российского оппозиционного лидера, убитого в 2015 году. В 1980-х годах, во время холодной войны, эта же улица была названа площадью Андрея Сахарова, в честь знаменитого физика-ядерщика, ставшего правозащитником. Я был немного удивлен, что русские ждали так долго, прежде чем ответить добром на добро. Переименование в Москве никак не повлияло на нашу деятельность, так же как и переименование угла в Амбассадор Салливан, площадь болельщиков "Нью-Йорк Янкиз". Это было оскорбительно, но не имело никакого практического значения.
Однако я бы не стал облегчать жизнь россиянам. Весной городские власти предложили назвать угол у посольства площадью Защитников Донбасса. Это было до тех пор, пока я не выступил с публичным заявлением, в котором отметил, что Соединенные Штаты приветствовали бы площадь, посвященную храбрым украинцам, изгоняющим российских захватчиков с Донбасса. Заставить изменить название "площади" было не настоящим достижением, а лишь маленькой моральной победой, которая подняла настроение в посольстве и напомнила русским, что мы не являемся пассивными мишенями.
Мой инстинкт заключался в том, чтобы дать столько же, сколько я получил, будучи послом в России, но постараться сделать это умным и принципиальным способом и без излишней злобы. Российские лидеры уважали такое отношение. Что они не любили и не уважали, так это слабость, людей, которые не хотят или не могут грамотно защищать себя. Мой друг сенатор Дэн Салливан (Аляска) за много лет до этого охарактеризовал меня в сенатском комитете по международным отношениям как драчливого ирландца, что, как я тогда в шутку отметил, не всегда было блестящим качеством для дипломата. В России, как выяснилось, дипломатическая драчливость часто оказывалась весьма кстати.
Русские, как правило, зашли в вопросе о названии площади слишком далеко, и это стало иллюстрацией того, как они действовали и какое давление оказывали на посольство в Москве. МИД России сообщил мне, что почтовый адрес посольства был изменен на площадь Донецкой Народной Республики и что никакая почта не будет доставляться, если не будет использоваться именно этот адрес. Любая почта, отправленная на наш прежний, хорошо известный уличный адрес, будет задержана или возвращена отправителю. Это может показаться мелочью, но для работы посольства это была настоящая проблема, как и для любого другого учреждения или предприятия неполучение почты.
Российский ответ на мою жалобу был абсолютно неискренним, ссылаясь на взаимность в связи с присвоением имени Бориса Немцова площади в Вашингтоне. Но Соединенные Штаты не изменили уличный или почтовый адрес российского посольства, который по-прежнему значился на Висконсин-авеню, как это было на протяжении десятилетий, и мы не стали бы менять этот почтовый адрес, поскольку это явно повлияло бы на работу посольства. Более того, даже если бы мы это сделали, мы бы не отказались доставлять почту, которая использовала прежний адрес или явно предназначалась для посольства. Русские не прислушались к моим доводам, сочтя их логистическим пустословием. Так они действовали - один маленький пример из многих, с которыми мне приходилось сталкиваться в качестве посла каждый день.