Все было безрезультатно, потому что ядерный шантаж Путина не смог повысить эффективность российских вооруженных сил на поле боя против решительно настроенного противника, защищающего свою собственную территорию. После того как в середине ноября россияне бежали из Херсона, а вооруженные украинские беспилотники все чаще наносили удары по военным базам и инфраструктуре в глубине России, Путин отменил свою ежегодную телеконференцию в декабре. 7 декабря он публично признал "медленный процесс проведения специальной военной операции", назвав ее "долгосрочным" мероприятием. Тем не менее, он настаивал на том, что она принесла России "значительные результаты", присоединив "новые территории", и заметил, что "Азовское море стало внутренним российским морем. Даже Петр I [Великий] боролся за выход к Азовскому морю".
Однако позже Путину пришлось признать очевидное, заявив 21 декабря, что "ситуация в Донецкой и Луганской народных республиках, в Херсонской и Запорожской областях [была] крайне сложной". При этом он не признал очевидного факта, что именно его агрессивная война стала причиной этой "сложной" ситуации. Ни один достойный чекист в этом не признается.
Через день он всколыхнул международные СМИ, заявив, что цель России в Украине - "не раскрутить маховик военного конфликта, а, наоборот, закончить эту войну". Западные комментаторы и журналисты восприняли его высказывание как признание того, что он начал войну, о чем свидетельствует использование им этого незаконного термина для описания "специальной военной операции". Это была серьезная ошибка, поскольку на самом деле Путин имел в виду воображаемую войну - кеннановскую войну с ложным иностранным врагом, - начатую Соединенными Штатами против России в Украине. В лексиконе Путина "специальная военная операция" - а называть эту "операцию" "войной" по-прежнему было незаконно - была российским оборонительным ответом на открытую (пусть и вымышленную) американскую военную агрессию. Как я узнал в самом начале своего пребывания на посту посла, в глазах России абсолютно во всем были виноваты Соединенные Штаты - даже в путинской войне.
Когда закончился 2022 календарный год, более чем через два месяца после моей отставки, война перешла в зимний тупик. Российские ракеты и беспилотники продолжали наносить удары по Украине и убивать невинных людей, а русские продолжали наступление на украинскую оборону того, что осталось от поселка Соледар и небольшого города Бахмут, расположенного чуть более чем в двадцати милях к юго-востоку от Краматорска в Донецке, но в гораздо меньших масштабах. Элементы группы Вагнера, которая во второй половине года постепенно наращивала свое участие в поддержке войны Путина в Украине, были активно задействованы в этом жестоком бою, который участники с обеих сторон называли "мясорубкой". (Вот вам и хвастовство Путина о "сбережении кадров", подумал я).
Потери российских войск в Украине продолжали оставаться ужасающими, и россиянам требовалось больше людей в форме, чем ожидалось от нового раунда "частичного" призыва и мобилизации по приказу Путина. Чтобы восполнить этот пробел, летом 2022 года Вагнер начал вербовку "добровольцев" в российских тюрьмах под руководством своего лидера Евгения Пригожина, который сам был бывшим заключенным. В обмен на выполнение контрактов (обычно на полгода) по службе в подразделениях Вагнера на войне в Украине российские заключенные - включая убийц, насильников и других жестоких преступников - получали помилование от Путина. Десятки тысяч заключенных участвовали в этой программе Вагнера, чтобы пополнить российские ряды в Украине.
Программа Вагнера по вербовке заключенных была просто поразительной и выходила далеко за рамки разумного. Она навеяла воспоминания из моего детства 1965 года, когда мои родственники служили в Юго-Восточной Азии, а члены "Ангелов ада" добровольно предложили президенту Джонсону отправиться в Южный Вьетнам, чтобы сражаться за Соединенные Штаты. Их предложение, разумеется, не было принято, и даже мой шестилетний разум понимал, что это безумие (хотя в то время я ценил скрытые чувства поддержки американских военнослужащих, оказавшихся в опасности). Однако то, что русские делали через Вагнера, было гораздо хуже и в гораздо больших масштабах.
Мне было трудно поверить, что цивилизованный народ может потворствовать и содействовать схеме вербовки заключенных Вагнера. Какая современная страна - и какой постоянный член Совета Безопасности ООН, не меньше, - стала бы опустошать свои тюрьмы, чтобы набрать армию изгоев для ведения войны в соседней стране, в которую она вторглась? Какая группа людей в любой стране с меньшей вероятностью, чем заключенные, будет следовать закону вооруженных конфликтов и не станет применять преступное насилие против невинных гражданских лиц или захваченных вражеских военнопленных? Каждый из "заключенных-добровольцев" Вагнера уже был признан неспособным следовать закону, а многие, если не большинство, были явно склонны к насилию (уголовному). Это был рецепт новых военных преступлений и еще одно доказательство того, что российское правительство не беспокоилось о таком исходе.