— С возвращением! — Линди Хьюджиз, референт, выскочила из-за стола и крепко обняла Кендру. — Привезла?
— Самый экстравагантный лифчик и самые скандальные парижские трусики для твоего приданого. — Кендра, в свою очередь, нежно обняла подругу. — Заезжай за ними после работы. Твой жених потеряет голову, едва их увидит.
— Ох, он и так у меня всегда наготове. — Линди хлопнула в ладоши и выразительно подняла глаза к небу.
Высокая, милая и необыкновенно живая, Линди постоянно пребывала в самозабвенных поисках жениха. Ее дружески-непринужденные манеры, впечатляющая фигура, кремовая юбка и облако восхитительных черных волос неудержимо притягивали мужчин. Однако в свои двадцать девять Линди со смехом называла себя самой старой девственницей в Калифорнии и твердо отвергала притязания тех, кого она не считала «женабельными».
Более того, она совершенно определенно дала понять тем нескольким, кто отвечал ее жестким стандартам, что она собирается оставаться девственницей вплоть до самой брачной ночи. Что, как она с горечью признавала, как правило, приводило к полной потере интереса с их стороны.
— Твой Прекрасный Принц бродит где-то поблизости, Лин, — ободрила ее Кендра. — Я просто слышу цокот копыт его белого скакуна.
— То, что ты слышишь, — это поступь его хромой клячи.
Кендра рассмеялась:
— Боб еще не пришел?
— Нет. Он хотел проверить наши стенды в Монтеррее по дороге из Пеббл^Бич. Ведь сегодня начинается Праздник Путешествий, помнишь?
— Вот, оказывается, почему никого здесь нет. Все там.
Линди кивнула головой.
— Ты же знаешь Боба. Он расставил команды своих людей на всех направлениях, так что может случиться, что это будет самая потрясающая презентация на всем побережье. Он хотел прийти в офис, чтобы встретиться с тобой, а потом предполагается, что вы поедете в другой филиал в Конвеншн-центре.
— Понятно. — Кендру охватило волнение. Похоже, Боб хочет объявить о ее повышении прямо на этом грандиозном шоу.
— Послушай, Лин. Есть одна вещь, которую я хотела бы обсудить с тобой. Ты ведь знаешь, я намеревалась перейти в офис в Монтеррее, когда Джон Макги выйдет на пенсию в сентябре.
Некоторое напряжение появилось на лице ее собеседницы, однако она ничего не сказала.
— Мне бы хотелось, чтобы ты перешла вместе со мной и прошла стажировку как агент. — Голос Кендры зазвучал увереннее. — У меня есть ощущение, что это будет хорошая работа, Лин.
— Разве Боб не говорил тебе?
— Джо снова передумал выходить на пенсию? Боже, человеку семьдесят четыре года. Как долго он еще собирается работать?
— Джо уходит. Это так. Мучительное выражение появилось на лице Линди.
— Мне действительно чертовски неприятно сообщать тебе эту новость, Кендра.
— Боже, Джо не умер, я надеюсь?
— Нет…
— Тогда скажи наконец, Лин.
— Боб уже заполнил эту вакансию. Кендра почувствовала, как кровь отлила у нее от лица.
— Не может быть, — сказала она. — Он обещал мне, что примет решение, когда я вернусь из Франции. Даже Боб не решился бы взять кого-нибудь на эту должность за моей спиной и в мое отсутствие.
Линди пожала плечами, словно прося прощения.
— Тео из филиала в Салинасе получил эту работу. Боб объявил о его назначении как раз в тот день, когда ты улетела.
— Вот змея! — Кендра застыла, как тяжело вооруженный берберский воин, около своего рабочего столика. — Он никогда и не собирался повысить меня, у него и в мыслях не было рассматривать мое заявление.
— Мне очень жаль, Кендра. — Линди развела руками, выражая свою полную беспомощность что-либо изменить.
— Не говори так жалостливо. Не ты ведь назначила Тео.
— Привет, девочки, вы обе выглядите сегодня весьма сексуально.
— Это лишнее, Боб.
Зловещий тон, которым это было сказано, не был похож на привычные полные юмора интонации Кендры.
— Простите, пошутил, мисс Мартин, мисс Хьюджиз. — Боб издал короткий смешок и отпустил огромную прозрачную дверь, которая захлопнулась со страшным грохотом. — Кофе готов, Линди?
— Опять, Боб, — взорвалась Линди.
— Вы хотите сказать, что я не должен заикаться о кофе, пока Кендра не сделает отчет о своем туре по Франции?
— Нет, Боб. Мы хотим сказать, что Линди вполне может обратиться в профсоюз с жалобой на то, что вы превышаете свои полномочия.
На лице Боба появилось жесткое выражение.
— Я склонен объяснить ваше сумасбродство воздействием Луны, но боюсь, что это послужит для вас сигналом к новой атаке. Поэтому я просто напоминаю вам о субординации и предоставляю возможность делать собственные выводы. Кендра, зайди ко мне в кабинет Нам нужно поговорить.
— Да, Боб. Совершенно необходимо.
Весь штат агентства работал в одной большой комнате, разделенной дубовыми перегородками. Каждую комнатку украшала миниатюрная банановая роща и несколько фикусов. Но для себя Боб Уоррен сделал исключение: он работал в отдельном кабинете подобно некоронованному королю маленького государства.
Старинный персидский ковер, выдержанный в темно-золотых тонах, покрывал добрую половину выложенного дубовым паркетом пола. Ромбовидные витражи на стене за массивным столом, покрытым плитой из натурального каррарского мрамора. Повернувшись в своем итальянском кожаном кресле, он мог созерцать маленький внутренний дворик с фонтаном, сандаловые деревья и несколько греческих статуй.
Застекленные стеллажи во всю стену служили приютом для дорогостоящих предметов искусства и старинных сувениров, собранных в путешествиях по всему свету. Все вместе должно было производить на клиентов неотразимое впечатление и свидетельствовать о безукоризненном вкусе Боба Уоррена, его изысканности и опыте путешественника. Кендра считала этот кабинет местом, где пытаются умилостивить божков разбоя, лести и других сомнительных ценностей. Она не могла одобрить присутствие здесь доколумбовой резьбы по яшме, которая, по ее ощущению, принадлежала ранее мексиканскому музею, и просто не выносила головы канадского оленя, выставленной на одной из стен. Боб мечтал собрать еще и трофеи квебекских индейцев. Иногда она воображала Боба этаким пауком, все опутывающим своей паутиной… Впрочем, она никогда не говорила Бобу об этом. До поры до времени.
— Садись, Кендра. — Боб устроился за своим мраморным столом и положил руки на стопку нераспечатанных писем.
Кендра встретилась с ним взглядом, пытаясь контролировать свои эмоции.
— Во-первых, хочу сообщить, что я разговаривал с моей дочерью Лили об этой поездке. Ее отзывы были исключительно восторженными. Дети, без сомнения, довольны. Приношу благодарность и как работодатель, и как отец.
Кендра кивнула головой, зная, что это только вступление.
— Вместе с тем я был весьма встревожен, услышав о происшествии в этом заведении с гамбургерами. — Он направил на нее толстый палец, и в его тоне появились обвинительные нотки. — Хотя можно только радоваться, что тебе удалось спасти жизнь этого мальчика, я напуган и испытываю досаду в связи с тем, что ты не проявила должной рассудительности.
— Прошу прощения? Кажется, я не поняла вас. — Она чувствовала, что ее возмущение постепенно нарастает и приближается к критической точке. Как он может говорить о спасении жизни мальчика и при этом испытывать досаду?
— Этот случай, став достоянием гласности, мог иметь катастрофические последствия для нас, стать настоящим кошмаром, если бы все обернулось по-другому. Возможно, мы можем извлечь некоторую пользу из того, что мальчик оказался внуком Жан-Мишеля Буркеля, но что было бы, если бы он оказался просто никем? Или, что еще хуже, если бы попытка спасти его жизнь потерпела неудачу?