Мужчина встал и скрылся в коридоре, но сразу уходить не стал. Посмотрел в щёлочку неплотно прикрытой двери. Сейчас в гостиной сидел не привыкший к вседозволенности на деньги отца золотой мальчик — с таким настроением Тимофей ехал в поместье. Совсем другой человек. Лицо застыло, взгляд замер, на уровне подсознания тянет каким-то неживым холодом, словно в кресле расположился не человек, а человекоподобная машина. Саша довольно кивнул. Вот за это он восхищался и уважал лучшего друга, а потом и его сына. За умение в критической ситуации отбрасывать всё постороннее, превращать голову в компьютер. Всё подчинить поиску решения задачи: с какой стороны взять силой, а с какой — хитростью.
Тимофей в это время рассуждал и планировал. Понятно, с чего такая отцовская щедрость. Потом, когда Тимофей сядет в его кресло, ему придётся работать и договариваться с разными людьми. Вот и подкинул батя очередное учебное задание. Не зря дядя Саша на то же самое прозрачно намекнул. Значит «очаровать» и добиться добровольности. Как? Видела только тренеров и врачей, про секс с мужчиной наверняка знает исключительно то, что подружки нашептали. Наверняка наболтали кучу всего, ещё и попугали друг дружку. Да и разницу в статусе никто не отменял: серенады при луне и кофе в постель будут выглядеть по-идиотски. План не хотел выстраиваться долго… Тимофей даже пропустил обед: не вставая с кресла, сидел и размышлял. И лишь ближе к вечеру покинул своё крыло, чтобы отдать назавтра нужные распоряжения.
Глава 5
Утром двое дородных лакеев привели гимнастку. Втолкнули в дверь гостиной и замерли, ожидая приказаний. Тимофей внимательно оглядел подарок. Девушка была чудо как хороша. Высокая, всего на пол головы ниже парня. Льняные волосы заплетены в косу, балахонистый сарафан в псевдорусском стиле не скрывал выточенной долгими занятиями идеальной фигурки. Нос горбинкой и полные губы на округлом лице выглядели не отступлением от канона красоты, а наоборот, делали девушку живой, естественной. Вот только движения были скованными, словно гостья шла на казнь или пытки.
Тимофей махнул лакеям: идите. Когда дверь закрылась, как можно мягче сказал так и застывшей у входа девушке:
— Давай знакомиться. Я Тимофей. А ты? И сразу уточняю. Ты верхом ездить умеешь?
— Н-нет, — девушка захлопала ресницами, взгляд растеряно забегал по комнате: она ждала совсем другого. — Ю-юля. Юля меня зовут.
Тимофей подумал, что высокий бархатистый голос ему очень нравится, а ещё Юля наверняка должна недурно петь.
— Хорошо. То есть не очень хорошо и в смысле — я понял. Тогда переодевайся, — он показал рукой на сложенные стопочкой в кресле вещи. — Раз уж у меня на сегодня запланирована конная прогулка, а ты теперь вроде ко мне приставлена — будешь учиться на ходу. Да не красней ты так. Не буду я за тобой подглядывать. Зайди вон в ту дверь, там комната, и переоденься.
Когда девушка вернулась, Тимофей, не стесняясь, восхищённо присвистнул:
— Фью-ить.
Посмотреть было на что: блузка, жакет и бриджи обрисовали очень симпатичную картинку. Косу Юля тоже оставила, а не стала собирать в узел на затылке. Тимофей вручил ей краги и высокие кавалерийские сапоги для верховой езды. Дождался, пока девушка застегнёт на сапогах молнию. С удовлетворением отметил — по спортивной привычке Юля сразу же несколько раз приподнялась на носки, встала на пятки, присела, потом сделала несколько шагов по комнате.
— Не жмёт? Не натирает?
— Нет… спасибо.
Тимофей махнул рукой:
— Тогда пошли за мной.
В конюшне Юля настороженно покосилась на троих телохранителей, седлавших себе коней. Потом её взгляд упёрся в лошадку желтовато-золотистого цвета с белой гривой и хвостом, которую Тимофей как раз подвёл к девушке. Не очень большая, ниже Юли, на лбу белая звёздочка-отметина.
— Ой! Лошадь! Самая настоящая…
В голосе прозвучала столько благодарного восторга, что Тимофей удивился. Впрочем, тут же мысленно похвалил себя за то, что со своей идеей угадал, кажется, сильнее чем планировал. Наверняка девушка видела лошадей в приключенческом кино — вот и загорелась мечтой как-нибудь самой повторить всё то, что вытворяли всадники на экране. Он сам когда-то точно также уговорил отца отдать его учиться верховой езде.
— Да. Пока мы здесь, она твоя. Это спокойный мерин, зовут Искрой. Будешь ездить на нём. Масть называется соловая.
Юля так и прибывала в состоянии ошалелого восторга — Тимофей невольно отметил, что глаза у неё стали большие, чуть ли не в пол лица. Два бездонных голубых озера. Парень осторожно взял девушку за руку и подвёл к лошади с левой стороны. Юля опять замерла, взгляд непонимающе заметался по лошади и упряжи, пока хозяйка пыталась сообразить: как же на «это» взобраться. Путаясь в руках и ногах, попробовала одновременно держать лошадь и вставлять ногу в стремя, при этом судорожно выискивая, за что ухватиться, чтобы подтянуться. Тимофей осторожно коснулся плеча, останавливая суету. Ткнул пальцем сначала в лошадь, потом в конюха — пусть проследит, чтобы лошадь случайно или из вредности не шагнула, пока девушка садиться. Поправил стремя, развернул его к всаднице, иначе потом девушка окажется в седле с кокетливо обвитым вокруг ноги путлищем и общим ощущением, что что-то пошло не так. Сунул в левую руку повод, затем положил опять левую на переднюю луку седла. Правую руку за заднюю луку, левую ногу в стремя. Подхватил Юлю за талию, помог оттолкнуться правой ногой и сесть на лошадь, будто это обычный велосипед.