— Где Волленштейн? — спросил по-немецки Бринк и, наклонившись почти к самому уху украинца, крикнул: — Где чума?
Кирн поставил на шею украинцу обутую в сапог ногу. Бринк отступил в сторону. Ему было видно, как под весом немца голова парня вдавилась в грязь.
— Нам нужен Волленштейн! Говори немедленно, где он, или я раздавлю тебе башку! — рявкнул Кирн.
— В доме, — пролепетал по-немецки украинец. — Сидит под арестом.
— Где чума? — не унимался Кирн и для пущей убедительности перенес вес тела на голову украинца.
— Пожалуйста, прошу вас, я не знаю! — взмолился тот. — Я лишь делаю свою работу.
— Где он?
— Прошу вас, пожалуйста, bitte, bitte, bitte! — скулил украинец.
— Черт тебя побери! — рявкнул Кирн и еще сильнее оперся на вторую ногу.
Несчастный, словно рыба, принялся хватать ртом воздух, и Кирн слегка приподнял сапог.
— На летном поле, где самолеты, — прохрипел украинец.
— Где оно?
— Двести метров севернее отсюда, — проскулил коротышка со слезами в голосе.
— Вставай! — приказал ему Кирн. — Слышишь, живо поднимайся на ноги! И отведи нас туда!
С этими словам, схватив за помочи фартука, он рывком заставил украинца встать, после чего резко его развернул и дал звонкую затрещину.
— Kamerad, — сипло пробормотал украинец, — bitte, Kamerad!
— Никакой ты мне не камрад, — ответил Кирн и, кашлянув, харкнул мокроту украинцу на спину, после чего отпихнул несчастного парня прочь от сарая.
Бринк тем временем помог Аликс подняться на ноги и шагнул к Кирну, чтобы не потерять его в темноте.
На летном поле царила кромешная тьма. Кто-то нарочно отключил освещение, однако в дрожащем свете фонарика Волленштейн сумел разглядеть черный силуэт «мессершмитта». По идее за первым самолетом стоит второй, «Юнкерс-52». Волленштейн отпустил англичанина, и тот тяжело осел в траву, рядом со стеной, что тянулась вдоль этого края летного поля. Теперь между ним и любым, кто мог бы в ответ на его крик открыть стрельбу, стояла стена высотой по пояс, и он, не опасаясь последствий, крикнул:
— Зильман! Таух! Это я, Волленштейн! Зильман!
В ответ на его крик темноту прорезали лучи сразу нескольких фонариков. Несколько мгновений они, пересекаясь, блуждали туда-сюда, а затем остановились на его лице. Даже слабый их свет слепил, и Волленштейн поспешил прикрыть глаза ладонью.
— Зильман! Сюда! — крикнул он. Откуда-то слева, где стоял «шторьх», показалась фигура. Пилот, с фонариком в руке, подошел к стене и направил на Волленштейна луч.
— Штурмбаннфюрер! Я принял вас за… парашютистов. Они тут повсюду. Я послал двоих из наземной команды…
— Все готово? — перебил его Волленштейн.
— Я отправил за вами на ферму посыльного. Он нашел вас? Идет стрельба, вокруг полно парашютистов, я даже не знал, посылать за вами или нет…
— Нет, я не видел никакого посыльного, — в очередной раз перебил его Волленштейн. Зильман был не в курсе, что сюда пожаловал Каммлер на пару со своей жирной гиеной Адлером, не говоря уже о том, что Каммлер угрожал передать его в руки костоломам с Принц-Альбрехтштрассе. Так что пока все идет как задумано. С другой стороны, он не мог допустить, чтобы пилоты «мессершмитта» и «юнкерса» проговорились в присутствии англичанина о месте их назначения.
Волленштейн задумался: с кем он должен покончить в первую очередь? Зильман ни за что не согласится лететь на «шторьхе» в Англию. С другой стороны, если англичанин узнает, что несут самолеты на своем борту, он сделает все, чтобы они не взлетели. И того и другого следовало убедить, но, как назло, у него всего один автомат. Ладно, сначала разберемся с англичанином, решил он в конце концов. Волленштейн поставил саквояж на каменную стену. Внутри снова предательски звякнуло стекло. Зато теперь у него были свободны обе руки, и он смог снять с плеча автомат. Он стоял с оружием в руках, толком не зная, как с ним обращаться.
— Кто это такой, штурмбаннфюрер? — поинтересовался Зильман и посветил фонариком за спиной у шефа. — О, господи, что у вас с лицом?
— Что вы делаете? — в свою очередь спросил Уикенс на безупречном немецком. — Где же доверие, доктор? Мне казалось, мы с вами пришли к согласию по этому поводу.
Волленштейн посмотрел через каменную стену на черный овал, который по идее был лицом его пилота.
— Ступайте, Зильман, — шепотом приказал он. — Отдайте приказ, пусть включают моторы.