Потом Мерфи вздохнул и уткнулся своим лбом в мой, отгородив волосами точно завесой наши лица от всего остального мира. Все перемешалось, и я подрагивала, ощущая на губах его дыхание.
Когда полная луна заглянула в окно, окутав спальню серебряными тенями, он качнул бедрами, совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы коснуться меня так, как никто никогда не касался.
— Девон? — шепнула я, ощутив нечто неизведанное, пугающее и вместе с тем окрыляющее.
Оргазм настиг нас одновременно, когда последние отзвуки имени растворились в ночи. Мы дрожали, сжимая друг друга в объятиях, и далекое рычание дикой кошки звало меня за собой.
Даже забывая, я не могла забыть.
Когда последняя дрожь унялась, Мерфи скатился с меня, оставив внутри пустоту. Что со мной? Раньше мне никогда не хотелось его удержать.
Я повернула голову, он тоже повернул.
— Спасибо, — сказала я. Это прозвучало весьма неуклюже, но Мерфи улыбнулся.
— Jolis yeux verts, — пробормотал он сонно.
— Что это значит?
— Прелестные зеленые глаза, — ответил он, уже засыпая.
Выскользнув из кровати, я бросилась к зеркалу. На лице сияли изумрудные глаза дикой кошки.
Глава 34
Голову пронзила такая сильная боль, что я рухнула на четвереньки, корчась в страшных муках. Я попыталась позвать Мерфи, но издала лишь жалобное, похожее на звериное скуление, заглушенное боем уличных часов, отсчитывающих полночь.
Дыхание перехватывало, каждая клеточка тела пылала. Хотелось прижаться щекой к прохладному полу ванной, но что-то мешало: между кожей и гладкой поверхностью кафеля словно образовалась преграда.
К счастью, новая волна боли ввергла меня в забытье.
Очнулась я в переулке. Каждый голос эхом отдавался в голове, каждый запах бил в ноздри. Я посмотрела на полную луну, обрамленную черным небосклоном. Яркий серебряный диск словно вибрировал вместе со звуком и светом, отдаваясь в пульсации моей крови.
Кстати, о крови…
Я глубоко вздохнула. Где-то поблизости ее было с избытком.
Я медленно встала на четвереньки и увидела в нескольких шагах от себя мертвого человека с развороченной глоткой. Заурчавший желудок свело от голода. Почему я внезапно учуяла запах мяса?
Было очень странно ощущать себя слабой и растерянной, и вместе с тем сильной и ловкой. Конечности отказывались повиноваться, так что передвигаться можно было только на карачках.
Попытка вспомнить, как я оказалась здесь, привела к новой вспышке боли. Я опустила голову, спасаясь от яркого лунного света, и, лишь когда боль отступила, снова открыла глаза.
Только для того, чтобы воззриться на чертову пару лап.
Я подняла взгляд, ожидая увидеть перед собой леопарда, но переулок был пуст.
Тогда я снова уставилась вниз. Лапы смотрели не в ту сторону, чтобы принадлежать кому-то еще, кроме меня.
«Опять сон!» — решила я и попыталась рассмеяться, но изо рта вылетел яростный рык дикой кошки.
Я попятилась от мертвеца, снедаемая желанием обнюхать его, отведать его плоти, но зная, что этого не следует делать, ведь стоит только один, даже самый крошечный раз, попробовать, и сон окажется явью.
Разве не этого мне хотелось?
Я подалась вперед, чувствуя трепет и отвращение от того, что собиралась сделать. Во мне сочетались леопард и женщина. Жрица и ягер-зухер. Две сущности, один разум.
Склонившись над телом, я провела по нему носом, и тут тишину расколол щелчок взводимого курка.
Я вскинула голову. На входе в переулок стоял человек. Свет фонаря обрисовывал его темный, но такой знакомый силуэт.
Эдвард не стал ждать объяснений — словно я могла их дать в таком состоянии, — а просто взял и выстрелил.
Впрочем, я тоже пришла в движение, как только узнала шефа, и пуля, предназначавшаяся моей голове, угодила в плечо. Ощутив резкую жгучую боль, я споткнулась, однако не взорвалась и потому побежала дальше.
Я оказалась у пристани, неподалеку от дома. Держась в тени зданий и виляя из стороны в сторону, я легко оторвалась от Эдварда.
Сознание человека, тело кошки — не так уж и плохо, кабы не жажда крови.
Через пару минут я добралась до своего магазина и запрыгнула в открытое темное окно — кошачьи лапы имели массу преимуществ.
Мерфи уже ушел. И на том спасибо. Потому что, едва оказавшись дома, я снова потеряла сознание.
Проснулась я, когда солнечный свет упал на лицо. За окном щебетали птицы. У меня были ноги, а не лапы. Жизнь, можно сказать, удалась.
Я покрутила плечом и, не почувствовав боли, попыталась нащупать пулевое отверстие, но ничего не нашла. Мало того, на порезанной накануне серебряным ножом руке не было ни повязки, ни затянувшейся раны, ни даже шрама.
Я потерла лоб, и что-то зашуршало. Когда я опустила руку, на пальцах остались хлопья засохшей крови.
Бросившись в ванную, я случайно запулила ногой под кровать какой-то маленький твердый предмет. Мне было некогда выяснять, что же это такое — я еле успела добежать до унитаза, и меня сразу вырвало.
Немного оклемавшись, я приняла душ и почистила зубы. Еще даже не взглянув в зеркало, я уже знала, что там увижу. Мои глаза стали зелеными и так и не вернулись к исходному цвету.
Пронзительно зазвонил телефон, и я резко, потрясенно вздохнула, скорее даже взвизгнула. Бросившись в спальню, я схватила трубку, пока она не разразилась новой трелью. Этот визгливый звук действовал мне на нервы.
— Я выяснил, что произошло с вашим питоном.
Я совсем забыла про Лазаря в этом круговороте событий.
— Вчера ассистент забыл запереть одного из пациентов, — продолжил вещать ветеринар. — Тот бродил вокруг Лазаря, и ваш питон чуть не сошел с ума.
— Я что-то не совсем понимаю. Какой пациент?
— О, — засмеялся мой собеседник. — Кот. Некоторые змеи их не выносят. Лазарь, видимо, как раз такой.
Эта новость, пришедшая вслед за моим кошмаром, который не был кошмаром, очень многое объясняла.
— У меня нет кота, — оцепенело сказала я.
— Ну, может быть, вы брали чье-то животное на руки? Тогда на вас остался кошачий запах. А змеи порой очень восприимчивы.
Лазарь наверняка. Он первый почуял, что происходит.
Мои глаза зеленели даже на Гаити, но я списывала эту перемену на слишком большое влияние магии джунглей.
Я стала острее чувствовать, немного быстрее исцеляться. Разумеется, этому не было никаких разумных объяснений, наподобие хороших генов и здорового образа жизни.
До прошлой ночи.
Должно быть, я ответила на все вопросы ветеринара, потому что он попрощался. Повесив трубку, я тяжело опустилась на кровать.
Может, это очередной сон? Но как тогда быть с засохшей кровью, мгновенным заживлением руки, не говоря уже об огнестрельной ране? И была ли вообще эта рана?
Я заглянула под кровать и стала исследовать пол в поисках того маленького твердого предмета, который чуть раньше задела ногой на бегу. Серебряная пуля нашлась очень быстро. Очевидно, мое тело отторгло ее, когда я снова превратилась в женщину.
— Весьма полезный талант, — промурлыкала я, кладя пулю на тумбочку.
Похоже, мне больше не надо превращаться в оборотня. Я уже им стала.
Но как? Меня никто не кусал.
— Как и Анри.
Звук собственного голоса заставил меня подскочить. Разговаривать самой с собой, вероятно, не самая лучшая идея, но мне больше не к кому было обратиться. Если поведать Диане о своих подозрениях, она, чего доброго, поделится ими с Эдвардом, а мы уже знаем, как он поступит.
— Выстрелит в меня серебром, хотя оно, кажется, не работает.
Тем не менее в моих размышлениях имелся существенный недочет. Я считала, что не смогла поднять живого зомби, потому что не была оборотнем. Но я-то была! Так почему же у меня ничего не получилось на кладбище?
Дверной звонок начал трезвонить без остановки. Либо кнопку заклинило, либо произошло ЧП, которые время от времени случаются, так что я набросила на себя первую попавшуюся под руку одежду и поспешила в магазин.