Рука в перчатке просунулась под простыню, а другая рука доктора Кадера надавила на живот Поппи снаружи.
Я мог определить момент начала осмотра, потому что Поппи судорожно вздохнула и закрыла глаза. Я мог сказать, что она пыталась не стонать, пытаясь не жаловаться. Поппи выросла в мире, где эмоции подавлялись, скрывались за спокойным фасадом, и я мог видеть, как унизительно это было для нее, эта боль, которая продолжала прорываться сквозь поверхность ее контроля.
— Около восьми недель, — пробормотал доктор Кадер. «Что соответствует вашему последнему менструальному циклу». Она надавила немного глубже, и Поппи вскрикнула, а затем доктор Кадер убрала ее руку и с отработанной ловкостью сняла с нее перчатки. «Мне так жаль, что причинил боль». Она, казалось, тоже имела это в виду, ее темные глаза выражали сочувствие.
Она потянулась к ультразвуковому аппарату, нажала несколько кнопок и выдавила голубой гель на живот Поппи. Она прижала датчик к коже Поппи, двигая его, пока черно-белые помехи на экране не исчезли сами собой. И тогда я мог видеть это так ясно. Я наклонился вперед, мое сердце бешено колотилось о ребра.
В центре экрана был маленький мармеладный мишка. Младенец с большой головой и маленьким телом, с короткими ручками и ножками. Это выглядело точно так же, как в электронной книге по воспитанию детей, которую я вчера вечером загрузила на свой телефон, где говорилось, что восьминедельный ребенок будет выглядеть.
Кроме.
Кроме.
Пожалуйста, не надо.
Не этот.
Пожалуйста, не это.
Я сделаю что угодно.
Малыш-мармеладный мишка не двигался. Вообще. А затем доктор Кадер нажал пару кнопок, и в нижней части экрана появился пульсометр.
Ничего такого.
Нет сердцебиения.
Нет.
НЕТ.
Как ты мог, Господи?
Как Ты мог ?
Доктор Кадер все искала и искала, но через пару минут она вытащила датчик из живота Поппи. — Мне очень жаль, — мягко сказала она. «Но, похоже, ребенок скончался».
Губы Поппи сомкнулись, и ее подбородок задрожал, но она ничего не сказала.
«Шейка матки частично раскрыта, а это значит, что ваше тело реагирует на смерть ребенка, пытаясь изгнать беременность. Это потому, что вы подвергаетесь риску заражения, если беременность не передается от вашего тела». Доктор Кадер положил руку на руку Поппи. — У вас есть вопросы по поводу того, что я только что сказал?
Поппи глубоко вздохнула и перевела взгляд на ультразвуковой экран, который стал совершенно пустым после того, как датчик был убран. "Что происходит дальше?" она спросила.
Мой желудок сжался при звуке ее голоса — ровного, делового. Ее лицо более пустое, чем экран УЗИ. Тебе не нужно оставаться сильной прямо сейчас , я хотел сказать ей. Это нормально быть слабым. Это нормально плакать.
Иисус знал, что я собирался это сделать.
Но доктор Кадер спокойно отнесся к холодному поведению Поппи. «Ну, мы можем сделать одну из трех вещей. Я могу отправить вас домой с инструкциями посетить вашего акушера через несколько дней. Вы можете позволить своему телу естественным образом справиться с выкидышем и быть дома. Или я могу дать вам лекарство, которое ускорит процесс. Мы можем либо отправить вас домой для этого, либо, в зависимости от того, как быстро ваш организм отреагирует, вас могут положить в больницу. Или, последний вариант — операция — процедура, называемая расширением и кюретажем. Мы поместим вас под общую анестезию, расширим шейку матки и используем устройство, называемое кюреткой, для очистки тканей матки, что обычно занимает менее тридцати минут. После этого мы будем наблюдать за вами в течение нескольких часов, а потом вы сможете идти домой». Она сжала руку Поппи. «Я знаю, что сразу было много вариантов, но я могу дать вам два времени и конфиденциальность, чтобы обсудить их».
Поппи взглянула на меня широко раскрытыми карими глазами. Под маской силы я мог видеть страх и горе, скопившиеся внутри нее, прижавшиеся к внутренней части ее панциря. Достаточно давления, и она треснет.
Я просто молился, чтобы она не разлетелась на куски, когда это случилось.
Я буду там, чтобы забрать их, барашек , я молча пообещал ей. Но вслух я сказал: «Я хочу, чтобы это было как можно проще для вас. Что тебе нужно, овечка?
Она закрыла глаза и держала их закрытыми, пока обращалась к доктору. «Как это закончится быстрее всего?»
«Операция», — ответил доктор Кадер. «Однако у него есть некоторые риски».
Поппи открыла глаза, и они снова были пусты. Пустой. — Мне все равно, — сказала она глухим голосом. «Просто сделай так, чтобы все закончилось. Заставь его перестать болеть».